Всё не то, чем кажется
Шрифт:
— Парень! — возмущённо восклицает та. — Разве это не ты вчера готов был отдать все свои ценности, только чтобы я поставила твоего друга на ноги? А едва он пришёл в себя, снова его куда-то тащишь?
— Но мы... — начинает было Дрейк.
— Слышать не желаю, — с этими словами Кайя протягивает Дрейку стопку тарелок. — Вычисти песком у ручья и расставь на столе!
Мой друг покорно берёт тарелки и выходит.
— Представь себе, — говорит мне Кайя, упирая руки в бока. — Сижу я вчера, значит, и мирно обедаю. Птицы поют, солнышко светит — красота. И тут на дороге топот. Вижу всадника на взмыленном коне, слева от него ещё конь, а справа коза, да так быстро бежит. Всадник в одной руке сжимает повод, а второй удерживает кого-то на седле перед собой, и как только на коне ещё держится. Смотрит он на меня безумными глазами и спрашивает, где, значит, тут целителя найти.
Кайя прерывается, чтобы вдохнуть побольше воздуха.
— А я ему, значит, и отвечаю, — продолжает она. — «Парень, мой дом на отшибе, сад засажен травами — тебе это ни о чём не говорит?» Тут он спрыгивает с коня, вручает мне тебя, а сам заваливает мой стол монетами и драгоценными побрякушками. «Ничего, — говорит, — не пожалею, только исцели моего друга». Представляешь?
— Пытаюсь, — отвечаю я. — Я этого совсем не помню.
— И неудивительно, — повышает голос Кайя, — поскольку ты еле дышал. А теперь, значит, стоило тебе открыть глаза, он уже и забыл об этом. Весь обед мне вчера испортил, насыпал монет в тарелку! Но денег я не беру. На что мне золото здесь, в лесу?
— Но чем-то же надо нам отплатить за вашу помощь, — говорю я.
— Конечно, — кивает Кайя, — но я требую другую плату. К примеру, душу.
Она как следует наслаждается видом моего лица, затем смеётся.
— Дурачок! Дрова наколоть, изгородь подновить, грядки вскопать — вот что мне действительно нужно. И уж будь уверен, твой друг с лихвой отработал твоё лечение.
С этими словами травница выглядывает в окно, затем довольно кивает.
— Ну что ж, стол накрыт, — говорит она. — А у меня как раз и утка готова.
Я сижу на стуле, сплетённом из лозы, и блаженно жмурюсь в тёплом свете солнца. Лёгкий ветерок ласкает лицо. Шумят деревья, в кронах перекликаются птицы, вокруг так мирно и спокойно. Меня не огорчает даже то, что приходится хлебать жидкую кашу, пока Дрейк уписывает ароматную утку, запечённую с травами.
— Куда же вы всё-таки спешите, парни? — расспрашивает хозяйка. — Зачем вам идти в Неделённые земли?
— Дело есть, — уходит от разговора Дрейк.
— Не знаю ни одного хорошего дела, ради которого стоит туда идти, — поджимает губы Кайя. — Народ за границами королевств жестокий, им приходится выживать среди болот и скал, добывать пропитание с боем. Ходят слухи, что люди там едят себе подобных.
— Я родом из тех земель, — холодно говорит Дрейк, — и ничего подобного у нас не происходило. Мы растили зерно, овощи, ловили рыбу...
— Значит, вам повезло, что рядом была река, — перебивает Кайя. — А места там встречаются разные, зачастую совсем непригодные для жизни.
— Интересно, почему люди оттуда не перебираются жить в королевства, — вступаю я в разговор.
— Человек привыкает ко многому, — говорит Кайя. — Они и не знают, что можно иначе. Но вам опасно туда идти, тем более что Сильвер ещё слаб.
— Нам придётся, — отвечает Дрейк, задумчиво глядя на меня. — Если мы промедлим, то всё равно погибнем, и может быть, многие другие тоже. Кайя, поверь, я знаю, о чём говорю.
Травница прищуривается, но хранит молчание и ни о чём больше не расспрашивает.
После того, как с едой покончено, а посуда вымыта, Дрейк останавливается перед Кайей.
— Если позволишь, мы оставим коней у тебя, — просит он. — Там, куда мы идём, они всё равно будут бесполезны.
— Я ж их не прокормлю, — машет руками травница. — На что они мне? Волков приманивать?
— Я денег оставлю, купишь им в деревне зерна, сена, купишь телегу. Дрова из леса возить, к примеру, сможешь. А если уж совсем не нужны, так, может, кто из Холмолесья поедет в столицу и прихватит их с собой. Это королевские кони, и по справедливости их когда-то следует вернуть.
— О как, — удивляется Кайя и ещё раз оглядывает коней. — А король знает, что он вам их одолжил?
— Он лично нам их и дал, — усмехается Дрейк. — Да, и козу я тоже хотел бы оставить...
— Не-е-е-е! — возмущается Орешек.
— Козу с радостью возьму, — говорит Кайя и гладит лохматый козий лоб. — Она у вас умница, и молоко хорошее даёт.
Орешек мотает головой. Я обнимаю её.
— Тебе тут и вправду будет безопаснее, Орешек, — шепчу ей в ухо. — Уж не знаю, почему ты к нам привязалась, но дальше идти не стоит. Слышала, там люди людей едят? Одну маленькую козу и подавно сожрут.
Орешек молчит, прижавшись ко мне, и я умиляюсь, но наконец понимаю, что она незаметно жуёт мой воротник.
— Фу, как не стыдно, — огорчаюсь я и спасаю то, что осталось от воротника.
Кайя выносит верёвку, и Дрейк привязывает Орешка к столбу. Коза возмущённо кричит.
Оставив Кайе все наши монеты и вдобавок пару камней, хоть она яростно спорит, Дрейк закидывает мешок на плечо.
— Поднимайся, — говорит он мне. — Пора.
Глава 25. Всё идёт неважно. Главное — идёт
Мы идём неширокой тропкой. Дом травницы вскоре скрывается за деревьями.
— Это не главная дорога? — спрашиваю я.
— Нет, нам теперь незачем идти в Холмолесье, — отвечает мне Дрейк. — Кайя дала нам припасы, дала травы для тебя, теперь мы держим путь прямиком к Дальнему Краю Света. Где-то здесь, в Гиблом лесу, проходит граница Четвёртого королевства, а дальше начинаются Неделённые земли. Ты гляди по сторонам, ищи поляну.
— Зачем поляну? — интересуюсь я. — Устроим привал, так скоро?
— Ты едва идёшь, — говорит Дрейк, — не на руках же тебя нести. К тому же здесь водятся волки. Дальше попробуем полететь, но мне нужно ровное место, чтобы ветви не цеплялись за крылья. Но как я, дурак, мог забыть про талисман...