Всё не то, чем кажется
Шрифт:
Дракон, конечно же, влетает в окно спустя пару минут после моего выхода из бассейна. Рожа у него довольная, и я еле сдерживаюсь, чтобы не треснуть его мокрой скатертью.
— Спасибо, что подогрел воду, — говорю я.
— Позяюста, — простодушно отвечает он. — То есть, я ницево не делал! Ведь меня не было дома.
— А еды тогда почему не принёс? — сурово спрашиваю я.
— Лавки есё заклыты, — юлит он.
Ага, так я и поверю, что он ходит по лавкам.
— Больше так не делай! — и я показываю ему кулак. — А не то и оставшиеся зубы выбью, ясно?
— Яфно, — сникает дракон и улетает, поджав хвост, за едой — теперь уже по-настоящему.
Он возвращается с козой. У козы коричневые бока и белая маска.
Я смотрю на дракона. Он смотрит на меня. Коза смотрит на скатерть и начинает задумчиво её жевать, переступая чёрными ножками.
— Что это такое? — вопрошаю я.
— Сделай из неё обед, — говорит дракон. — Ты зенсина и долзна уметь готовить.
— Но я не женщина, — говорю я прежде, чем успеваю подумать.
И надо же мне было такое ляпнуть!
— То есть, — пытаюсь я исправить ситуацию, — я тебе не какая-то там кухарка! Ты что, полагаешь, что принцессы варят супы и чистят картошку? Рыбу потрошат вот этими руками? А потом на балу извиняются: «Ах, простите великодушно, принц Андраник! Пожалуй, не стоило вам целовать мою ручку. Пройдите к окну, там свежий воздух».
Дракон, стремительно покрасневший ещё в начале моей речи, пытается провалиться сквозь пол от смущения. Я вижу, он был бы рад, если бы молния убила его на месте или если бы замок обрушился. В поисках выхода он бьётся своей маленькой головой о стену и сбегает. Мы остаёмся вдвоём с козой. И я вижу, что скатерть уже тоже нас покинула.
Что ж, надо хотя бы попробовать подоить козу. В прошлом мы с сестрой бывали на скотном дворе (да где мы только не скрывались от уроков и скучных приёмов), и кое-какой опыт у меня имеется. Но мне нужен дракон, потому что только ему известно, где в этом доме можно найти ведро.
Раздаётся хлопанье крыльев — дракон пролетает мимо окна. Рожа у него красная, и он так сильно молотит воздух, как будто сражается с ним. Затем он делает ещё пару кругов и наконец замечает, что мы с козой задумчиво за ним следим.
Тут он забывает шевелить крыльями и камнем падает вниз.
К счастью, дракон вовремя приходит в себя и вскоре возвращается. Он робко глядит на меня, смущённо примостившись на краю каменного карниза.
— Принеси мне, пожалуйста, ведро или посудину, которая сможет его заменить, — прошу я, и дракон с радостью бросается в сокровищницу.
По пути лапы его подводят, он падает на брюхо, убеждается, что находится ещё в пределах нашей видимости, и ускользает, пылая до кончика хвоста.
Всё же забавное это зрелище — краснеющий дракон.
Когда дракон возвращается с золотым церемониальным шлемом, мы доим козу и по очереди пьём молоко. Но убивать и жарить это бедное животное мне совершенно не хочется, а жизнь в каменном замке не подходит для травоядного. Не мох же со стен ей есть, в самом деле.
— Верни животное владельцу, — говорю я дракону.
— Нет у ней владельца, — упирается он. — Я на скале её насол и шпас.
— Верни, где взял, — настаиваю я.
— Она мозет упасть и лаз... й-й-азбиться, тьфу, когда зе эти плоклятые зубы выластут узе! Я посмотлю в зелкало, мозет, они узе ластут, — уходит от ответа дракон.
— Коза, я тебя предупреждаю, — строго произношу я, глядя в жёлтые глаза с косыми зрачками. — Следить за тобой не буду. Привязать тебя тут негде, упадёшь вниз — твоя беда.
Коза издаёт задумчивый звук и отправляется бродить по замку. Мне приходится убедиться, что дверь моей комнаты надёжно закрыта. Не так уж у меня и много осталось вещей, чтобы их ела коза.
К вечеру дракон приносит скатерть с провизией, но кого ограбил, не признаётся. Коза ошивается рядом и съедает все фрукты, но скатерть на этот раз удаётся спасти. Впрочем, к завершению трапезы она настолько измята и запачкана, что это сомнительная выгода.
А потом дракон предлагает мне полюбоваться закатом, но не из окна, а с крыши замка. И я не могу удержаться от этого заманчивого предложения.
На крыше находится что-то вроде смотровой площадки, куда мы и усаживаемся. Холодный ветер проникает сквозь тонкое платье, но дракон укрывает меня тёплым крылом.
— Тебе нузна тёплая одезда, я завтла плинесу, — обещает он.
— Нет, спасибо. А то ещё принесёшь живого медведя и скажешь — сдирай с него шкуру, ты ведь женщина, должна уметь... ай, ты стал горячий, как кипяток!
— Дос-с-статоцно напоминаний об этом, — шипит дракон.
Морда у него забавная: брови заметно шевелятся, особенно когда он волнуется, и лоб тогда собирается в складки. А глаза светло-синие с золотыми искорками, но при ярком свете похожи на зелёные.
На макушке маленький хохолок, тоже белый, как и чешуя. Уши как у ослика, только поменьше, очень подвижные, рядом с ними — небольшие рожки. А лапы довольно тонкие, почти как руки или ноги у человека. Совсем ещё маленький дракон.
— Сколько тебе лет? — интересуюсь я.
— Двашать один, — гордо отвечает дракон.
Надо же, старше меня, а по уму и не скажешь. Наверное, годы у драконов считаются не так, как у людей.
— Где же ты жил до этого времени, почему не показывался?