Всё нормально
Шрифт:
После окончания радостной церемонии наши с Вовой бабушки повели нас в ресторан «Метрополь» на Садовой. Это было изрядно пошарпанное, но довольно шикарное по советским меркам заведение, ещё помнившее лоск дореволюционных и нэповских времён: огромная сцена для артистов, просторный танцпол, бархатные портьеры на высоких окнах, круглые столики в глубоких полуосвещённых нишах, где когда-то трапезничали господа в смокингах, с моноклями и сигарами.
Во время нашего визита, конечно, не было ни танцующих пар, ни смокингов. И вообще никого не было, кроме нас четверых да парочки ленивых, плохо выбритых официантов. Ланч в «Метрополе» являлся нетипичным видом досуга для ленинградцев того времени.
Мы заказали на первое бульон
Этот поход в «Метрополь» стал моим первым и единственным посещением ресторана в детстве в Ленинграде. Наша семья, как и большинство советских семей, питалась преимущественно дома. В СССР не существовало ни фастфуда, ни ресторанных сетей. Некуда было забежать за дозой быстрых и дешёвых калорий, потому что советские калории не были ни быстрыми, ни дешёвыми. И шанс остаться голодным всегда был больше, чем опасность переесть.
На тот случай, когда всё-таки необходимо было поесть вне дома, существовали заведения трёх принципиально разных типов.
Во-первых, были столовые. Как и у всех советских магазинов, школ, поликлиник и тюрем, у них не было названий – только номера. В теории советские столовые не сильно отличались от своих западных аналогов: там были такие же стойки, подносы, кассы и так далее. Эту модель общепита Хрущёв заприметил в Америке во время своего исторического двухнедельного визита в 1959 году, и она ему очень понравилась, так что он распорядился распространить её по всему Союзу. Однако на практике отечественные столовые сильно отличались от своих западных аналогов. Выбор был небольшим, а качество – никаким, потому что работники столовых обычно откладывали лучшие продукты себе. Из чего в действительности были изготовлены многие блюда, можно было только догадываться. К этой же категории общепита относились и другие недорогие забегаловки со специализацией: пельменные, закусочные, бутербродные, пирожковые и прочие.
Во-вторых, существовали кафе. В них в основном продавали пирожные, мороженое, соки и кофе, так что для нас, детей, это был самый любимый тип общепита. У некоторых кафе были названия, например, как у вышеупомянутого «Колобка». Ассортимент продукции в кафе не отличался ни разнообразием, ни высокими вкусовыми свойствами, поскольку здесь работники также руководствовались принципом «н'a тебе, боже, что нам негоже».
Однажды, когда мне было лет десять, я сидел в «Колобке» и пил свой традиционный кофе с мороженым. Напротив меня за столиком расположилась молодая женщина и ела котлету с макаронами. Разломив котлету вилкой, она с лёгким удивлением воскликнула: «Ой, таракан!» Нимало не смутившись, дама осторожно вынула тельце несчастного насекомого, аккуратно отложила его на край тарелки, как поступают обычно с косточками от маслин, и спокойно продолжила свой обед. Советский потребитель не был избалован.
И наконец, рестораны – гламурные заведения, немногочисленные и всегда с названиями. Рестораны являлись квинтэссенцией роскоши и излишества и, по сравнению с кафе или столовыми, стоили космических денег. Чтобы регулярно ходить по ресторанам, нужно было быть кем-то незаурядным: гастролирующим артистом, партийным бонзой, преступным авторитетом, подпольным цеховиком, ну или же одним из двух девятилетних мальчиков, чьи бабушки решили с шиком отметить вступление внуков в ряды юных ленинцев.
Многих продуктов питания, которые сегодня в России воспринимаются как нечто само собой разумеющееся, в советской вселенной не существовало в принципе.
В моём детстве не было йогуртов, гамбургеров, картошки фри, чая в пакетиках, попкорна или печенья с кусочками шоколада внутри. Мы даже не подозревали о существовании сухих хлопьев для завтраков, суши, лапши быстрого приготовления или пиццы, а также массы других привычных сегодня вещей, производство и качество которых за многие десятилетия невидимая рука рынка довела до совершенства.
По времени обед в Советском Союзе начинался позже, чем ланч на Западе или в Азии, – около двух часов дня. Он состоял, как правило, из трёх блюд: супа (к нему полагался кусок хлеба), второго (мясное или рыбное блюдо с гарниром) и чего-нибудь сладкого. Считалось, что суп абсолютно необходим для правильного пищеварения. Обед без супа вообще не считался обедом.
В заводской столовой
Из пантеона советских супов выделялись два – щи и борщ. Их готовили с мясом или без, в зависимости от возможностей и вкусовых предпочтений, и подавали со сметаной и укропом, если последние были в наличии. Многие десятки миллионов советских людей ели на обед один из этих двух супов чуть ли не каждый день. На второе обычно была кура с рисом или котлеты с макаронами. Иногда бывали варёные сосиски. Третьим блюдом подавался обычно компот или кисель.
На ужин советские люди чаще всего ели макароны. Макароны были одним из немногих продуктов, которые имелись в продаже почти всегда. Говорили, что макаронные фабрики являются предприятиями стратегического назначения и в военное время их якобы можно быстро переоборудовать под выпуск патронов для АК-47 – и у тех и у других был калибр 7,62 мм.
Наша семья в основном следовала советским традициям питания. На завтрак мы с Алёшей всегда получали тарелку каши – как правило, гречневой, а иногда манной или овсяной – и чашку чая; наш обед был стандартным; а на ужин, помимо макарон, нам иногда давали яичницу, омлет, блины, сырники или даже мои любимые французские тосты – как раз всё то, что на Западе принято есть на завтрак.
Большинству взрослых, окружавших меня в детстве, довелось пережить голод, и они никогда не воспринимали пищу с точки зрения эстетики или даже вкуса. Имела значение только питательная ценность: чем больше калорий, тем лучше.
Всё, что сегодня принято считать вредным, в моём детстве считалось однозначно полезным. Даже не существовало такого понятия – «вредная еда». Сахар – отлично, жир – чудесно, шоколад – ещё лучше, а хлеб так и вовсе был окружён ореолом святости. Единственным, в чём родители старались ограничивать детей, были карамельные конфеты, поскольку существовало мнение, что они разъедают зубную эмаль. Мне в чай бабушка клала четыре ложки сахара. Овощной суп без мяса она всегда «улучшала» здоровенными кусками сливочного масла. Молоко с низкой жирностью она брезгливо называла «снятое молоко». Когда удавалось купить сливки, нам с Алёшей давали их вместо молока.
И только одну вещь, по бабушкиному мнению, было опасно класть в рот – зубную щётку с пластиковой щетиной. Бабушка полагала, что зубная щётка должна быть обязательно «натуральной», то есть сделанной из конского волоса, а также что зубной порошок намного лучше любой зубной пасты. Этот порошок продавался в плоских круглых жестяных банках, куда надо было макать намоченную щётку. Он плохо пенился, и на то, чтобы почистить зубы, уходила куча времени. Поэтому день, когда мне разрешили наконец пользоваться зубной пастой, стал настоящим праздником. В ленинградских галантерейных магазинах продавалась только одна паста – «Жемчуг», естественно, белого цвета. Когда я, будучи подростком, впервые увидел импортную пасту синего цвета, она показалась мне инопланетным артефактом, а когда мне подарили привезённую из Америки полосатую зубную пасту, то я понял, что Советский Союз обречён.