Всё о современной рыбалке. Полная энциклопедия
Шрифт:
— Леха, Леха, помоги мне, чтобы он не ушел в прорубь, — захрипел Сергеич, боясь пошевелиться.
Я просунул руку и схватил леща за жабры.
Когда лещ уже был в безопасном месте, мы стали разглядывать снасть Сергеича. Оказывается, крючок № 12 разогнулся и от того выскочил изо рта рыбы.
— Сергеич, — пожурил я товарища, — кто же так делает. Зачем надо было буром тащить?
— Ой, Лех, испугался я, боялся уйдет. Как увидел сквозь воду такую морду, что-то со мной сделалось. А знаешь, на что его взял? На навозника. У меня в холодильнике в земельке
Сергеич, успокаиваясь, поглаживал толстый бок леща.
— А хорошо мы с тобой сегодня порыбачили, — сказал он. — Вот бабка будет рада.
Когда мы заходили в метро, люди оборачивались на большой рыбий хвост, торчащий из пакета Сергеича.
А один прохожий даже спросил:
— И далеко за таким ездили?
— Да нет, тут недалеко от метро поймали, — хитро прищурился Сергеич.
Дома он взвесил леща. Тот потянул на два шестьсот.
Возле недоступного берега
Мне тот берег с коряжинами, торчащими из-подо льда, очень приглянулся. Но до него было далеко, а последний лед ненадежен. Остались ловить возле базы, в небольшом заливчике. Апрельское солнце припекало, пробуждало жизнь насекомых, растапливало снег, отчего по пригретым склонам бежали ручейки талой водицы. В сосновом лесу над желтым глинистым обрывом весело постукивали сразу несколько дятлов.
Синицы, перепархивающие по льду в поисках крошек с рыбацкого стола, перекликались:
— Ци-ци-ци.
Мои десять жерлиц с самого утра стояли в бездействии. Так же грустно склонились и давно не выпрямлялись флажки на жерлицах у моих товарищей — Романа и Димы. Но неразлучные друзья уже совсем редко поглядывали на них, а торопились до захода солнца поймать хотя бы что-нибудь с помощью мормышки. Вскоре они напали на стайку окуней возле поваленной в воду толстой березы и бойко выдергивали их на лед.
Недоумевая, почему крупная рыба не берет в столь долгожданный период последнего ледостава, я направился к троим рыболовам, которые расставили свои жерлицы в полукилометре от нас возле самого берега. Один из них, высокий, одетый в комбинезон цвета хаки, оказался разговорчивым и долго сетовал, что они, сменив несколько мест, два дня просидели почти впустую.
— На Рузе такое бывает, — заключил он, — то нет, нет, а то как попрет, только успевай таскать. Хорошо бы попробовать на глубине. Возле того берега русло проходит и коряжины близко, там всегда крупная рыба держится. Да как туда добраться — сплошные промоины кругом.
И парень рассказал, как они весь декабрь успешно ловили там крупного подлещика, а на жерлицы стабильно попадались солидные экземпляры щук. Раззадоренный, я вернулся к своим. В поисках рыбы они ушли за мыс.
— Как там наши жерлицы? — спросил Роман.
— По-прежнему тихо, — сказал я и попросил: — Димон, твоя пешня полегче, дай попробую пробраться на тот берег. Все ж две дорожки следов туда тянутся, стало быть, совсем недавно кто-то переправлялся.
— Ты что, того? Не думай даже! Нам неохота за тебя отвечать, — замахал руками Роман.
Я стал уговаривать. Друзья ни в какую. Что делать? Пришлось ловить с ними матросиков на отмели. Они клевали неплохо, иногда попадалась мелкая плотвичка. От этого было скучно.
Вскоре мы вернулись к своим жерлицам. У моей жерлицы, стоявшей ближе других к берегу и на крючке которой был посажен королевский ерш, сработал флажок. Еще, помнится, пошутил, что на такого ерша поймаю щуку-крокодила. Посмотрим, каков крокодил…
Леска была размотана и слегка теребилась. Я плавно подсек и стал выбирать снасть. Сопротивление было минимальное, но все же что-то трепыхалось на конце лески. Вот в лунке показался пучок водорослей, зацепившийся за грузило, а потом узкая зеленая пасть и торчащий из нее хвост ерша. Хвост казался огромным в пасти стограммового щуренка. А тот был настолько мал, что не смог протолкнуть в себя ерша и большой тройник засел ему в нижнюю челюсть.
— Ха-ха-ха! Вот так крокодила поймал! — смеялся Дима-пухлячок.
Рома вежливо молчал.
Вскоре к нам подошел Савельич, сторож пионерского лагеря, у него мы снимали жилье. Савельич посочувствовал, что рыбалка оказалась никудышная, посулил надежду на завтрашний день.
— А нет ли где поблизости моста, чтобы переехать на другую сторону водохранилища? — спросил я.
— Есть. Километрах в пяти, за деревней N.
— Мне бы хотелось половить на той стороне в коряжнике, — пояснил я.
— Да, там хорошее место, и рельеф дна разнообразный. В январе там от коряг ближе к руслу леща хорошо ловили, — сказал Савельич, — только по той стороне не проедешь — лес кругом.
— Может, хотя бы до моста доедем, а там пешком доберемся? — предложил я Диме, ведь машина была его.
— Лови здесь. Куда тебя несет? — отрезал молчаливый Роман.
— Ладно, тогда пойду в обход пешком. Поставлю на ночь жерлицы в коряжнике.
— Да иди, — сказали мои спутники одновременно.
Делать нечего, собрал жерлицы, взял в пакет бутерброды и потопал по дорожке через березняк. За деревней, на перешейке, преодолел длинный низкий мост и пустился в обратную сторону по лесному берегу.
Солнце уже садилось за отдаленный обширный плес, когда я, наконец, нашел ориентиры — огоньки в лесу на противоположном берегу (это был лагерь Савельича) и по ним вычислил нужный мне коряжник. Здесь, под северным склоном, береговые промоины были совсем незначительные, поэтому перебрался на лед легко, а там нащупал глубиномером русло и быстро расставил по его краю жерлицы. Пока совсем не стемнело, пошел собирать для костра дрова.
Сушняка было много. Костер горел ярко. Клонило ко сну. Вздремнул, сидя на поваленном стволе ели. Когда очнулся, угли едва теплились. По ночам еще сильно подмораживало, и я здорово промерз. Испугавшись, что огонь снова не удастся разжечь, побежал ломать тонкие сухие ветки. Костер, однако, быстро вспыхнул с новой силой.