Всё о современной рыбалке. Полная энциклопедия
Шрифт:
Я недоуменно отправился за ней. Старушка ухватилась за толстую леску и потянула. В осокоре забились нанизанные на кукан окуни. Да какие! Горбыли извивались черными спинами и сердито раздували жабры! А у одного окуня на спине я заметил глубокий шрам. Видно, гигантская щука на него напала или судак.
— Откуда ж здесь такие окуни, рядом с коровьим водопоем? — удивился я.
— Э, мил человек, туточки им в аккурат и место. — Бабка растянула в улыбке провалившийся рот. — Коровушки воду мутят, а посля них малька жуть крутится.
— А ловите вы на лягушонка?
— Нет, на малявку. На лягуху хужее будет. Да вот бяда — малек весь вышел. Послала я правнучка на ручей верховки наловить, а его все нет и нет.
Мне пора было торопиться, чтобы успеть в магазин до закрытия, и я, пожелав старушке успехов, удалился.
Вечером, когда мы с Любомиром Ивановичем и Михалычем созерцали закатные краски вечернего плеса, к нам на берег вышел Олег.
— А где твоя лодка? — удивился я.
— Я ее у соседей оставил. Там, — показал он рукой, — приехала новая компания. — Олег раскрыл увесистый полиэтиленовый пакет и предложил: — Рыбу у меня не купите? Два пузыря «Столичной», и все дела!
— Ух, хороши окуня! — завистливо протянул Михалыч, взвешивая одного горбыля на руке, и посмотрел на нас: — Может, возьмем на уху? Знатная уха получится!
Любомир Иванович наотрез отказался, прибавив:
— Стыдно нам, рыбакам, не свою рыбу готовить!
Михалыч ждал, что я скажу. Я вдруг разглядел на спине горбача в руках Михалыча шрам, точно такой, как был на том старушкином окуне.
«Да, насчет своей девяностолетней бабушки Олег не соврал…»
— Почему-то и мне не хочется покупать у него рыбу, — наконец сказал я.
— Берите, — уговаривал Олег. — Вообще-то у меня их с руками оторвут ваши новые соседи, но только они требуют почистить. А мне бы лучше вам продать — вы все ж свои, старые знакомые…
В это время в тени берега кто-то икнул, и мы, повернув головы, разглядели Любаню.
— Иди сюда, — поманила она Олега хриплым голосом.
Олег отошел, но тут же вернулся.
— Так что, возьмете окуней? — настаивал он.
— Нет, спасибо, мы как-нибудь сами поймаем, — сказал я сухо.
А Любомир Иванович прибавил:
— Ты нам лучше завтра две банки выползков принеси, будет тебе пузырь.
— Ладно!
Олег ушел. Вскоре мои друзья спохватились, что у них закончились сигареты, и они, как младшего, послал меня к соседям занять пачку.
…На поляне соседнего лагеря стояли три больших заграничных палатки и два новеньких японских джипа. Слащавой внешности блондин в дорогом спортивном костюме, поставив ногу на переносной морозильник, курил и разглядывал нарядную бабочку, сидевшую на его кроссовке. Его товарищи по-лошадиному фыркали, плавая у берега за кустарником. А Олег, сгорбившись над пеньком, чистил им окуней…
В одной лодке с генералом
Саня Петров привез меня прямо с поезда на пляж военного санатория, где он работал водолазом-спасателем. Пропуская через КПП нашу «Ниву», дежурный солдат молодцевато козырнул нам. Открылось долгожданное Черное море и бухта, окруженная горами.
Выходя из машины возле пункта выдачи лежаков, Саня спросил солдата — тот был одет по форме, но почему-то в темных очках и в тапочках на босу ногу:
— Как дела, зольдатн, генерала не видел?
— Дженераль в эллинге, хотят на рыбалку выходить, — подыграл солдат.
Мы прошли в эллинг и увидели двух мужчин возле «Казанки», водруженной на специальную тележку. Один был в робе, худ и чумаз; другой — полный — в новом джинсовом костюме и дорогих кроссовках. Оба возились с тентом, устанавливая его над моторкой, точнее, гремел инструментом только чумазый, а чистенький лишь слегка придерживал стойки тента пальцами.
— Вот, товарищ генерал, мой друг писатель, — представил меня Петров чистенькому, — я вам о нем рассказывал. Очень хочет пойти с вами на рыбалку.
— Ну что ж, очень рад познакомиться. — Генерал широко, приятно улыбнулся и протянул мне крупную ладонь. — Наслышан о вас, наслышан. Значит, ставридку приехали половить?
— И ее тоже, — отвечал я, инстинктивно вытянувшись смирно перед столь важным чином (говорили, что нынешний пенсионер еще совсем недавно командовал целой армией).
— Вот Константин тент сделает, и можно прямо сейчас и ехать. О-дно-зна-чно! — закончил он по слогам.
— Сегодня? — удивился Саня. — А погода вас не пугает? Как бы не объявили штормовое предупреждение.
— Николай Петрович шторма не боится, — как-то двусмысленно сказал Константин, бросив на меня испытующий взгляд.
— Люблю такую погоду, — подтвердил генерал (у него была какая-то певучая манера говорить). — Самое для рыбалки что надо!
Мы еще поболтали о том о сем… Между тем генерал пришел к выводу, что тент надо снимать, поскольку ловить из-под него неудобно.
Константин оправдывался:
— Я ж вам говорил, Николай Петрович, что ничего не получится. Мы ж уже с вами пробовали, — а для меня по-тихому прибавил: — Вы еще не передумали с нами идти? Генерал азартен. Вернемся только в темноте.
— Пойду, — твердо сказал я.
Вызванные солдаты спустили «Казанку» на воду, и она, взревев мотором, помчала генерала, Константина и меня наискось от берега навстречу холодному ветру.
Остановились неподалеку от полуострова с маяком и бросили якорь.
— Вот и вся любовь, — пропел генерал, торопливо настраивая «самодур», и добавил: — Если она, конечно, настоящая. Здесь самое рыбное место. Под водой две баночки, а мы расположились между ними.
— Бобырь позавчера здесь хорошо брал, — сказал Константин и пояснил: — Бобырь — это черноморский окунь, смарида по-научному.