Все оттенки черного
Шрифт:
— Конечно. Со скуки чего не прочтешь, правда? Но все-таки по этим картам Таро кто я? Я родилась…
— Вы не человек Луны, — быстро перебила ее Юлия Павловна. — Вы ведь летом родились, правда?
Катя кивнула.
— В июле, в третьей декаде. Верно? Ваша планета — Юпитер. Очень сильная планета. Но знаете ли… — Юлия Павловна улыбнулась. — Луна мне как-то больше нравится. Именно своей слабостью. В ней всегда есть какая-то волшебная призрачность, недосказанность, тайная загадка. Взгляните. — Она запрокинула голову, словно
«Идиотская болтовня, — подумала Катя. — Ишь ты, мадам Ленорман. У вас в доме человека отравили, как крысу, а вы карты Таро тасуете все да на. луну любуетесь!» Однако ночь была и вправду чудесная: в лунном свете лес, как говаривали в старину, «так и манил под свою сень». Лунные блики играли на узких лесных прогалинах, так что отчетливо видимыми становились и отдельные кусты, и молодые деревца. Луна была яркая, огромная. Она словно гасила собой звезды. Катя, как ни старалась, так и не смогла различить ни одной на небе, казавшемся пустым и черным, как траурный полог.
Кто-то сзади тронул Катю за руку. Прикосновение было легким, осторожным: провели пальцами по коже, словно лаская… Это был мальчик, вынырнувший тенью из придорожных кустов.
— Что такое, Антоша?
Он что-то прятал за спиной в левой руке. Потом с глухим смешком, не говоря ни слова, резким жестом сунул это «что-то» Кате чуть ли не под нос. Она ойкнула от неожиданности: на ладони сидела маленькая лягушка, казавшаяся черно-лаковой в лунном свете.
— Лягушенция, — подошедший Кузнецов наклонился над находкой. — Девушек пугать? Смотри мне. Где, на берегу поймал? Ловкий ты парень, Антон. Что, теперь в банку посадишь?
Мальчик молча вручил «лягушенцию» ему.
— Нин, посмотри-ка. Ах ты, зараза, чуть не выпрыгнула! Вот существо-то земноводное. — Кузнецов с совершенно детским любопытством разглядывал лягушку. — Я думал, они скользкие, холодные, а эта поди ж ты… Только, брат, девать мне ее некуда. Может, выпустишь сам на волю, а, Антон? Пусть себе в тине квакает.
Антоша все так же молча забрал подарок назад. В этот самый миг Катя и увидела на его левой ладони что-то… Показалось — полоска какая-то наискось от указательного пальца к большому. Но разглядеть ладонь четче, чем она там у мальчишки испачкана, Катя не смогла. Антоша размахнулся и с силой швырнул лягушку в кусты.
— Следующий раз, друг ситный, раз уж отпускаешь эту мелюзгу на волю, делай это осторожней, — сказал ему Кузнецов. — Что ж ты так ее? Она же живая, боль, как и ты, чувствует. Это тебе не галька речная, швыряться.
— Все равно теперь сдохнет. — Мальчик скользнул с дороги в кусты. — А я ее сейчас снова отыщу!
— В этом возрасте они все, мальчишки, такие, — вздохнула Юлия Павловна. — Мучают животных, на замечания и ухом не ведут. Но Антоша — особый случай. Он очень, очень застенчив. И он не доверяет взрослым. Согласитесь, его можно понять.
У калитки
— И чего он от тебя хотел? — тут же полюбопытствовала Катя.
— Так… Да он просто пьян, Катюш. Мужики все в таком состоянии чудные… Делать Сашке нечего. Все твердил, что я на испанку похожа. Стихи прочел даже, что-то вроде: «Лунная вершина, ветер по долинам — к ней тянусь я взглядом медленным и длинным».
— Лорка? Никогда бы не сказала, что этот может читать наизусть Лорку. По виду он типичный мелкий деляга.
— А он такой и есть. «Крутимся помаленьку» — любимейшее Сашкино словечко. Знаешь… — Нина запнулась. — Вот он мне там сейчас чепуху разную молол, а я смотрела на него и думала… Думала про то, что этот твой Колосов нам сказал. Ведь получается, что Леру вполне могли отравить именно тогда, когда мы все сидела за столом и… И это мог сделать любой из них, из нас… Я смотрела на Сашку и… Кать, но ведь это же ужасно! Я только сейчас поняла, как это ужасно.
— Подозревать людей в совершении убийства не только «ужасно», Ниночка.
— Да, я понимаю, но… Тебе не кажется, что мы не годимся для той роли, которую уже поспешил отвести нам твой начальник по раскрытию убийств? Для роли соглядатаев здешних не подходим?
— Эта мысль посетила тебя после того, как дражайший сосед прочел тебе стихи Лорки?
— Целоваться он ко мне едва-едва не полез, — засмеялась Нина. — Перегаром от него. Они с Костькой Леру вдвоем в тесном кружке помянули — сказал.
— Я так и поняла.
— Костька, по его словам, убит и раздавлен. Вот послал бог соседей, а? И эта Юлия еще со своей болтовней. Какое-то гадание… Вроде сначала говорила на полном серьезе, а потом сама же над этой своей ерундой и посмеялась. — Нина зажгла свет в комнате и начала разбирать кровать. — Однако так ловко она угадала месяц твоего рождения! Впрочем, это случайно, наверное, вышло. Ну, о чем ты задумалась?
Катя с трудом оторвалась от темного окна: луна над Май-горой, августовская ночь.
— Странный ребенок этот Антоша, — сказала она. — Никак он у меня из головы не идет. Я подумала о том, что в доме, где, возможно, отравили Сорокину, живет очень странный ребенок, о котором я бы хотела узнать гораздо больше, чем мне рассказывают. Поведение детей — зеркало поведения взрослых.
— И что же ты сегодня разглядела в этом зеркале?
— Пока даже и не поняла. Что-то…
— Меня тоже поразила его фраза про распятие. Каким тоном он произнес это свое «гвозди забили». Вообще-то весьма причудливая метафора для двенадцатилетнего ребенка.