Все оттенки черного
Шрифт:
– Я в полном порядке. – Он видел, с каким интересом Калмык осматривает девушку.
– Правда?
Анна не раз предлагала Зоричу помощь в матчах. В последнее время девушка все лучше и лучше пользовалась своими способностями, в числе которых оказалось и управление предметами. Она демонстрировала гиганту, как одним усилием воли может отправить шар в нужную лузу или же, наоборот, слегка изменить направление движения, чтобы шар ткнулся в борт. Это могло бы стать великолепным оружием, но до сих пор Зорич отказывался от помощи Анны и сейчас не изменил себе.
– Мы это обсуждали, девочка, – тихо и нежно прошептал он ей в ответ. – Ты моя последняя надежда. Мой последний билет на самый крайний случай. Пока это возможно, я буду побеждать сам, а уж потом сяду тебе на шею.
– Я боюсь за тебя, – не сдавалась Анна. – Я чувствую состояние Рустама, он очень злой. Нервничает.
– Ничего страшного, – Зорич поправил бабочку. – А что Калмык?
– Калмык? – Анна удивленно посмотрела на гиганта, чуть прищурилась, сосредоточилась, оценивая эмоциональное состояние игрока, нахмурилась. – Он спокоен, но что-то скрывает, знаешь, такое ощущение, что матч потерял для него первоначальный интерес.
– Эй, старик, ты идешь играть или сдаешься? – Чечетка презрительно посмотрел на соперника.
– Иду, иду. – Зорич склонился к Анне. – Все будет хорошо, девочка. – Коротко кивнул Рустаму и подошел к столу.
Этот финал навсегда вошел в историю «Большой Волжской Пирамиды».
Зорич подошел к столу, проигрывая Чечетке три шара, но больше бойцу Калмыка не удалось ничего. Более того, в этой партии ему не пришлось уже ни разу ударить по шарам, потому что наступил бенефис Зорича. Под восторженные крики зрителей, под сияющий взгляд Анны и растерянно злой – Чечетки, под удивление Калмыка и радость Рустама гигант клал шары на любой вкус, отправляя их в лузы с филигранной точностью. Все напряженно ждали промаха, но его не было, отрешенный и сосредоточенный Зорич выигрывал шар за шаром, и только когда до победы оставался один удар, он остановился, медленно прошелся вдоль стола, слегка вращая шеей, оглядел притихших зрителей и провозгласил:
– Кварт, в честь моей дочери Анны!
Девушка вспыхнула.
Зорич резко наклонился к столу и нанес удар. Играемый шар отразился от трех бортов и ушел в лузу.
Зал взорвался аплодисментами.
Ощущая колоссальную усталость, Зорич медленно положил кий на стол, вытер со лба пот и посмотрел на Калмыка.
– Партия.
Они долго и тщательно готовились к этой игре: слишком большие деньги были на кону, деньги, которые могли изменить их будущее, всю их жизнь. И на которые могло найтись много желающих. Все видели, как Зорич заходил в комнату к Рустаму, все видели, как он выходил из нее, нежно поглаживая проступающий под рубашкой пояс. Толстый пояс. Победитель не мог выйти из этой комнаты с пустыми карманами. Но никто не знал, что Зорич вышел с «куклой». Что все деньги были уже у Анны, которая незаметно улизнула из здания и помчалась на квартиру. Но не на ту, о которой знал Рустам, а на другую, снятую всего два дня назад, о существовании которой не догадывалась ни одна живая душа. Они тщательно готовились к игре.
Зорич должен был уехать примерно через час. Так он сказал Анне, хотя чувствовал, что это у него не получится. Старик хорошо помнил взгляд маленьких черных глаз Калмыка и был уверен, что продолжение последует.
Так оно и вышло.
Двое крепких мужчин вежливо пригласили его в Красный зал. Настолько вежливо, что могли бы и открыть стрельбу, в качестве дополнительного стимула, но этого не потребовалось: Зорич знал, что так будет. И спокойно подчинился.
Калмык сидел на своем старом месте: в большом кресле у круглого столика. Вдоль стен выстроились четверо быков, Чечетка стоял возле бильярдного стола, нервно поглаживая кий. Больше в зале никого не было.
– Хорошие деньги ты выиграл, Зорич, – тонкий голос Калмыка прервался сигаретной затяжкой. – Сколько тебе заплатил Рустам? Двадцать штук? Тридцать?
Зорич знал, что врать хитрому и жестокому Калмыку бессмысленно. Его вопросы – лажа, затравка для разговора, просто бандитская манерность не позволяет ему сразу перейти к делу.
– Сто, – буркнул старик.
– Сто, – покачал головой Калмык. – Очень хорошие деньги.
Круглый шар на толстой короткой шее, большой живот, Калмык был до смеха похож на тех китайских божков, которых предприимчивые резчики по дереву продавали на рынках. Но смеяться Зоричу не хотелось.
– Ты должен еще раз сыграть с Чечеткой, – в тонком голосе Калмыка не было и намека на то, что отказ будет принят. – Я ставлю двести тысяч. Неплохо, старик?
– Но у меня нет таких денег, – криво улыбнулся Зорич.
Он уже понял, куда клонит толстый уголовник, и по его могучему телу ртутью разлился холод. Сейчас он произнесет…
– А мне не нужны твои деньги, старик. – Сальные губы Калмыка выдали подобие улыбки. А может, и не подобие, кто знает, как его земляки улыбаются у себя в степях? – Мне нужна твоя красавица-дочь.
Он произнес. И Зорич успокоился.
– Я мог бы предложить тебе продать ее, – продолжил Калмык, – но знаю, что ты не продашь. У вас, русских, дурацкие принципы, и я их уважаю. Но ты игрок, Зорич, настоящий игрок. Поэтому я предлагаю играть на нее. Тебя устраивает моя ставка?
– Кто сможет гарантировать, – медленно, словно через силу произнес гигант, – что в случае моей победы…
– Я понял тебя, – небрежно поднял ладонь Калмык. – Рустама, за спиной которого ты обычно прячешься, здесь нет и не будет.
– В таком случае…
– Я не закончил. – Оказывается, тонкий голос может быть очень повелительным. – Все знают, что Калмык подлый и самолюбивый. – Уголовник тоненько хихикнул, посерьезнел. – Но все знают, что Калмык никогда не нарушал правила бильярда. Я люблю эту игру, Зорич, и если ты выиграешь – ты выиграешь. И уйдешь отсюда с двумя сотнями косых. Это слово Калмыка.
– И ты снова готов ставить на Чечетку?
– У тебя нет шансов, старик, – громко, но без прежнего задора произнес молодой игрок. – Второй раз я тебя не отпущу!
– Ну, как я могу не ставить на этого героя, – снова улыбнулся Калмык. – Ты играешь?
Зорич знал, что у него нет шансов. И дело было не в Чечетке – гигант уже знал, как можно победить этого щенка. Дело было в том, что он не собирался выигрывать.
Время пришло!
Зорич сделал шаг и протянул Калмыку руку.
– Я играю!
Жгучая ярость, охватившая ее после визита Веры, ушла не сразу. Анна довольно долго пребывала в диком бешенстве, желая немедленно разорвать ненавистную соперницу на куски.