Все по-настоящему
Шрифт:
– Клим Николаич, приехали.
– Спасибо, Гриша.
Выхожу из машины. Оглядываюсь. Ну, с тех пор, как я здесь был в последний раз – ничего не поменялось. С Институтом сердца у моей фармацевтической компании заключено сразу несколько договоров на поставку медикаментов, а еще одна наша дочка поставляет сюда протезы сердечных клапанов. Благодаря Сашкиному изобретению, нам удалось занять существенную долю отечественного рынка в области кардиопротезирования, а при помощи все тех же немцем мы планируем выйти и на международный уровень. Конечно же, если все не сорвется.
С горем пополам нахожу нужное мне отделение. Ловлю пробегающую мимо медсестру и с самой обаятельной из всех улыбок, на которые я вообще способен, интересуюсь:
– Подскажите, пожалуйста, где я могу найти Татевик Багратовну?
– Она на операции. – Женская ручка вырывается из захвата моих пальцев. – Ожидайте.
– Я не могу ждать! У меня вопрос жизни и смерти.
– Кто-то умирает?
– Нет, но…
– А там, – тонкий палец тычет на закрытые двери в глубине коридора, – уже две остановки было. Ожидайте. А лучше приходите завтра. Таточка Багратовна сегодня не в духе.
Где-то в области глаза занимается противная пульсирующая боль.
– На сколько это может затянуться? – киваю в сторону двери.
– Должны уже были закончить, – отчего-то смягчается медсестра. – Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет. А туда вас все равно не пустят.
Прерывая нашу беседу, злосчастная дверь в глубине коридора резко распахивается. Из нее вылетает маленькая худенькая фигурка. Она движется так быстро, что из-за развевающейся голубой робы больше походит на привидение. Очень и очень злое… привидение.
– Ну, я же говорила! Две остановки. Таточка Багратовна такого ужас как не любит.
Привидение резко останавливается. От голубого пятна отделяются две маленькие белые ручки, касаются лица и замирают так на некоторое время, пока Тата приходит в себя. Отчего-то мое горло пересыхает. А в это время двери вновь открываются, выпуская из блока интенсивной терапии остальной персонал. Пожилой мужчина останавливается возле Таты, похлопывает ее по плечу. В коридорах довольно тихо, и до нас доносятся обрывки фраз:
– Нужно было по старинке, Тата… Это просто невероятно, то, что он выжил…
Тата приосанивается. Как будто привыкла скрывать ото всех свои истинные чувства или, не дай бог, слабость… И мне так это знакомо, но в то же время неожиданно в ее исполнении, что невольно я морщусь. А она улыбается, что-то отвечает и, стащив с головы медицинскую шапочку, отбрасывает ту в рядом стоящую урну.
– Вот же чертов упырь! Все соки он из нее выпил… – шипит рядом медсестра, но я никак не успеваю среагировать, потому что наши глаза с Татой встречаются. Наконец, «чертов упырь» заканчивает, идет мимо меня, и я получаю возможность ей все объяснить.
– Привет. Не ожидала, что ты приедешь.
– Да я и сам не ожидал, – сознаюсь прежде, чем до меня доходит, как на самом деле она может расценить мои слова. – Кхм… Я вообще-то по делу.
Тата вздергивает совсем не по-армянски светлую бровь и одаривает меня равнодушным взглядом. Что ж… похоже, я действительно начал наш разговор не с того. Может быть, она после
– И что же за дело тебя ко мне привело?
– Чудовищная ошибка. Представляешь, в ЗАГСе что-то попутали и вместо Саши с Кирой поженили нас с тобой.
Не знаю, какой реакции я ждал. Какой угодно, но совершенно не той, что получил в итоге.
– Ты же сейчас не шутишь, да? Твои люди все выяснили?
Не знаю, радоваться или огорчаться такому трезвомыслящему подходу к сложившейся ситуации, а главное, ее абсолютной уверенности в моих возможностях.
– Да. Конечно. Ты можешь заглянуть в свой паспорт. По идее, там теперь стоит штамп.
– Великолепно. Только этого мне для полного счастья и не хватало.
Почему-то такой ответ… задевает. Вот даже не знаю, никогда не был заносчивым, но тут прям заело.
– Послушай, у меня прямо сейчас горит важная сделка. В числе прочего я продаю кое-какие активы, и поскольку я, как оказалось, в браке…
– Тебе нужно разрешение жены.
– Вот именно.
– Ладно. Я только переоденусь. Надеюсь, это не займет много времени. Я устала просто нечеловечески.
И все. Она берет и уходит, оставляя меня одного. Охреневшего от всего происходящего. И от нее… такой абсолютно другой. Закрытой. Холодной. Предельно серьезной. Не то, чтобы я хорошо знал Тату, но… ей удалось меня поразить.
Тата ненадолго запинается только у машины. Когда перед нами, как черт из табакерки, выпрыгивает Гриша, чтобы распахнуть дверь. Понятно, что она к такому не привыкла и немного смущена. Ну, хоть какие-то живые эмоции. А впрочем, мне-то какое дело до них? Хмурюсь все сильней и усаживаюсь рядом. Тата вжимается в дверь. Ловлю ее взгляд и с раздражением, которого не могу скрыть, вопросительно приподнимаю бровь. Она откашливается. Отворачивается к окну. И сидит так всю дорогу до офиса. А дальше все закручивается невероятно быстро. Все же Линев – профессионал, и к тому моменту, как мы вновь возникаем на пороге переговорной, все необходимые изменения в документы уже внесены. Немцы, конечно, не слишком довольны случившейся заминкой, но с появлением Таты ситуация несколько сглаживается. Она перекидывается со стариком Шульманом парой фраз на немецком, а выяснив, что за сделка нам предстоит, вступает с ним в оживленную захватывающую дискуссию. Как два идиота, переглядываемся с Линевым и синхронно наклоняемся к нашему переводчику.
– Лена, какого хрена вообще происходит?
Глава 2
Тата
На удивление, беседа с партнерами Клима увлекает меня настолько, что на какое-то время я даже забываю о нем самом. И знаете, для меня это целое событие. Потому что обычно, в его присутствии, я не могу связать и двух слов. А тут выясняется, что мы с младшим сыном герра Шульмана, Клаусом, проходили стажировку в одной из клиник Мюнхена, и разговор завязывается сам собой.
– Кажется, ты говорила, что очень устала и хочешь домой.