Все по-настоящему
Шрифт:
Пока Татка барахтается в попытке подняться, я захлопываю дверь и возвращаюсь за руль.
– Хорошо погуляли? – кошусь на невестку.
– Очень! Было весело…
– Ага. Я вижу.
Кира смеется, косится на задремавшую подругу и качает головой.
– Спасибо, что выручил. Куда ей сейчас с таксистом? В отрубях ведь совсем. Когда только успела?
– Да без проблем. Кого куда везти?
– Сначала меня домой. А потому уж Татку. Вам по одному адресу, кстати.
– Шутишь?
– Не-а. Она совсем недавно купила себе небольшую квартирку.
Даже небольшая квартирка в моем доме стоит довольно прилично. Если я
Ерзаю в кресле. Черт. Как не вовремя эти мысли… Старательно изгоняю их из головы, паркуюсь у дома брата и выхожу из салона, чтобы проводить невестку до подъезда.
– Спасибо, что согласился быть нашим шафером, – улыбается та на прощанье и целует меня по-братски в щеку. – Ты нас очень выручишь.
Ну, вот и как тут откажешь? Сашке смог запросто. Кире – нет. На это мой братец, видимо, и рассчитывал, когда нагло врал ей о том, что я согласился.
– Да брось. Мне не трудно, – выдавливаю положенные случаю слова и возвращаюсь к машине. Домой еду, то и дело поглядывая назад, на так и не проснувшуюся за все это время Татку. Как-то выросла она, пока я бежал. Незаметно даже. А ведь я ее помню маленькой. С русыми косицами, торчащими в разные стороны, и то и дело сползающими на коленках колготками.
– Эй, пьяница! Вставай, приехали.
Ноль эмоций. Закатываю глаза, просовываю руку между сидений и довольно бесцеремонно трясу Татку за плечо. А она морщит маленький нос, кладет свою ладонь на мою руку и потирается об нее щекой. И совершенно неожиданно меня ведет от этой странной неосознанной нежности. Ведет так, что вмиг становится жарко. Хотя я уже давным-давно выключил обогрев.
– Ну, как же ты так накушалась, а? – мне и даром не нужны эти чувства, но, будто не контролируя сам себя, я зарываюсь в ее волосы пальцами. И как раз в этот момент она резко распахивает глаза.
– Что ты сказал? – хрипит, озираясь по сторонам.
– Спрашиваю, с чего ты так наклюкалась?
– С горя! – выдает эта пьянь. – Люди влюбляются, женятся, детей рожают, а я…
Татка, наконец, садится и, неловко взмахнув рукой, нечаянно бьет себя по лбу. Закусываю изнутри щеку, чтобы не засмеяться.
– Ну, так, а тебе что мешает?
– Мешает, что? – непонимающе хлопает глазами Татка и смотрит на меня, открывшего перед ней дверь, снизу вверх.
– Влюбляться, жениться, детей рожать, – повторяю пункты из списка, вытаскивая её тушку из салона. Ну, хоть не заблевала мне здесь все. И то – хлеб.
– Так это… отсутствие возможности.
– Дурное дело не хитрое.
– Не скажи… Ик… – покачивается из стороны в сторону, как мачта на ветру, Татка. – У меня и секса-то… ик… знаешь, сколько не было?
Воу-воу! Погодите. Мы ж тут с другим разобраться пытались…
– Сколько? – сглатываю вязкий ком в горле. А эта дурочка и впрямь задумывается. Подпирает спиной раскрашенную черно-желтыми полосками сваю и, комично
Хирурга, у которого давно не было секса.
– Два года? Или три? Не помню.
Постойте… Это она о чем?
Пока я замираю в безрезультатной попытке примерить на себя эти дикие цифры, Татка отрывается от колонны и, все также пьяно покачиваясь, направляется к лифтам. Иду за ней следом. Ну, во-первых, потому, что я обещал Кире проводить ее до квартиры, а во-вторых, потому, что этот вечер так сильно не похож на все другие мои вечера. Самое то, чтобы не закиснуть в опостылевшей череде будней.
– Какой этаж?
– Ик… Пятый?
Сам я, подобно Карлсону, живу на крыше. Мне принадлежит один из двух расположенных там пентхаусов, но на пятый, так на пятый. Лифт просторный. А мы почему-то стоим так близко, что я могу видеть янтарные крапинки в ее желтых, как у моего потерявшегося кота, глазах. Сейчас таких расфокусированных и пьяных.
Лифт звенит, двери открываются. Одновременно делаем шаг к выходу и замираем, соприкоснувшись пальцами. Сам от себя такого не ожидал. Детский сад какой-то. Хмурю брови и отступаю в сторону, пропуская Татку вперед. Она косится на меня, хлопает по карманам. Перетряхивает сумочку и виновато закусывает губу.
– Похоже, я ключи на работе забыла…
Да чтоб его все! Чего-то такого я и ожидал. Тяжело вздыхаю, вкладывая в голос всю скопившуюся во мне усталость, и равнодушно бросаю:
– На работу я тебя не повезу. Переночуешь у меня, а утром что-нибудь придумаем.
Трясу головой, возвращаясь в реальность. Линев куда-то ушел, как и его подчиненные, и я остался в огромной переговорной один. Всегда один. На какой бы вершине не был…
Впрочем, к черту эту лирику. Меня… жена ждет. Ухмыляюсь и иду к себе. Захлопываю за собой дверь, оглядываюсь в поисках Таты и обнаруживаю ее спящей на диванчике у противоположной от письменного стола стены. Подхожу ближе и сажусь на подлокотник, не совсем понимая, что делать дальше.
Глава 4
Тата
Я чувствую его взгляд, но все равно не сразу заставляю себя проснуться. Стряхиваю остатки сна с ресниц, зеваю в ладошку и задираю голову к сидящему на подлокотнике дивана Климу. Он выглядит уставшим. Хотя, наверное, за столько лет, я уже должна была привыкнуть видеть его таким – с тревожными тенями, залегшими под глазами, и выражением озабоченности на лице. А еще он явно давно не стригся. Волосы Клима отрасли и собрались на голове в маленькие, делающие его облик немного более доступным, барашки. Мне так сильно хочется их коснуться, что моя рука взмывает вверх раньше, чем я успеваю обдумать, как он расценит этот мой странный жест. Зарываюсь пальцами в неожиданно мягкой шевелюре и ловлю его немного растерянный взгляд. Эта растерянность – первая живая эмоция, которую Клим позволяет мне видеть. В обычной жизни они спрятаны так далеко, что иногда я задаюсь вопросом – а остались ли в нем какие-то чувства в принципе? Выжили ли они в той бесконечной гонке, с дистанции которой он никак не заставит себя сойти, хотя давно уже может себе позволить расслабиться?