Все прекрасное – ужасно, все ужасное – прекрасно. Этюды о художниках и живописи
Шрифт:
Еще левее стаффажем мастер изобразил нечто поистине необычное: странные гигантские архитектурные постройки, которые и в наше время с нашим опытом модернизма и с нашими техническими возможностями следовало бы назвать архитектурой будущего (правда, недалекого).
Четыре небоскреба. Первый напоминает гипертрофированную кремлевскую башню. Второй – увеличенную в несколько раз Большую парижскую арку с усеченным верхом. Третий – странную обсерваторию. Четвертый – гигантскую колонну.
Что означает странный постмодернистский город-фантазм?
Что пригрезилось феррарскому мастеру в 1460 году?
Огромные башни расположены в том месте картины, где художники Возрождения показывали эпоху до пришествия.
Истина разрушила мир заблуждений. Навсегда превратив его в «прошедшее время несовершенного вида». Это старое, непросвещенное, непросветленное время изображалось в виде всевозможных руин.
При чем тут футуристические башни?
Возможно, художник вообразил будущее.
Вернее, два времени: будущее «близкое» и будущее далекое.
Будущее «близкое» – наша эпоха. Эпоха XXI века. Время башен. Posthuman architecture. (Кстати, изображено с прозорливой точностью.)
Будущее далекое – время уже не после первого, а после второго Пришествия. Откуда сегодняшняя действительность должна казаться старой, непросвещенной, непросветленной.
Это воображенное сегодня феррарский маг Козимо Тура и представил на картине «Пьета» из музея Коррера в виде гигантских вавилонских башен, символизирующих тщетные попытки прогресса и науки в эпоху модернизма проникнуть в тайны мироздания.
Вкусить плод Древа жизни.
И добраться до заповеданных небес.
Леонид Соков
Намедни кучер Иона сделал из дерева человечка: дернешь этого человечка за ниточку, а он и сделает непристойность. Однако же Иона не хвастает.
Две фотографии.
На первой коллекционер Нортон Додж стоит возле деревянной скульптуры Леонида Сокова, изображающей Генерального секретаря коммунистической партии Советского Союза Леонида Ильича Брежнева на трибуне.
На второй Додж надавливает на голову генсека, и у того из-под трибуны неожиданно выскакивает увесистый фирс в «силе».
Коллекционер хохочет.
Шутка кучера Ионы превратилась в политическое высказывание.
В сатиру.
В произведение искусства.
В ХХ веке художники-модернисты во многих странах обратились к примитивному (в том числе народному) творчеству.
Вспомним «новый примитив» одного из любимых художников нашего героя Михаила Ларионова.
Соков, любящий культурные аллюзии, написал сознательную реплику знаменитой картины Ларионова «Венера» из Государственного Русского музея под названием «Весна».
Наш художник сохранил все основные составляющие вышеупомянутого произведения. Разве что заменил имя «Михаил», написанное крупными литерами в правом нижнем углу, на «Леонид». Простыня в картине обернулась оконной занавеской. Птичка, несущая письмо в клюве, обрела сексуального партнера и присела исполнить свой весенний долг на ларионовское цветущее дерево. Да ларионовский амур прикинулся зайцем с обложки журнала «Плейбой».
Если эстетика образов Ларионова из цикла «новый примитив», написанных в 1912 году, одновременно напоминает рисунки на заборах и первобытные петроглифы, то эстетика «Весны» Сокова тяготеет к так называемому «народному творчеству». И подобна изображениям на русских прялках или на филенках дверей деревенских изб.
Но вернемся к шутке.
К шутке как способу описания мира.
В искусстве Сокова можно обозначить следующие типы шутки.
1. Абсурдная («Угол зрения», «Черное море»).
2. Социальная («Прибор для определения национальности»).
2. Политическая («Очки для каждого советского человека», «Залп „Авроры“», «Андропов», «Русская народная игрушка», «Сталин и Гитлер»).
3. Культурологическая («Встреча двух скульптур», «Мостик Моне», «Фонтан»).
Юмор, шутка, совмещение несовместимого – излюбленные приемы направления, получившего с легкой руки художников Виталия Комара и Александра Меламида название «соц-арт».
В творчестве Леонида Сокова проявились подлинная народная смекалка и нетривиальный артистизм, что выгодно отличает мастера от коллег по клубу и придает особый шарм его искусству.
Когда появились юмористические изображения? И когда шутка обрела легитимный статус в высоком искусстве?
В петроглифах и геоглифах первобытных людей, так же как и в культовых изображениях древних цивилизаций, шутке места не было.
Юмористическими с точки зрения современного человека выглядят эротические изображения, найденные археологами среди артефактов погибших Помпей. Шутки помпейцев сосредотачивались на гротескном изображении мужского детородного органа.
При входе в жилища подвешивались звонки. Звонки представляли собой отлитые из бронзы крылатые фирсы «в силе», изображенные в виде автономных от тела человека существ с крыльями, хвостом с фирсовой головкой на конце, двумя ножками и дополнительным фирсиком между этими ножками также в боевом состоянии. К штуковине подвешивались несколько колокольчиков.
И «стар и млад», пришедший в гости, перед тем как войти в дом, должен был хватать металлический фирс и трясти железными м…и!
Помпейские жители изображали также людей с фирсом ниже колена. Или с фирсами, превосходящими их собственный рост. Двуглавых фирсов. Фирс, завязанный в узел. Железного фирса, бодро шагающего на человеческих ножках, и так далее.