Все продается и покупается

Серова Марина Сергеевна

– Подчиненный? Вы что! – возмутился бич, но я не дала ему высказаться.

– Стихарь, Женечка, как вы его назвали, он человек Генерала?

– Ну разумеется!

– Как и Аркадий?

– Несомненно! Позвольте, а какое это имеет отношение?..

– А Илларион Борисов – ваш сосед? – продолжала я. Бич от неожиданности дернул головой, как от пощечины. – Из той же генеральской компании? Он тоже человек Генерала?

– Вот этого я не знаю. Какое мне дело до какого-то Борисова? И до Генерала тоже.

Кожа рыжих бледная от природы, и Сергей Иванович не являлся в этом отношении

исключением. Но теперь его лицо приняло трупный, синюшный оттенок, потому что побледнело так, что больше некуда. Сверх всякой меры побледнел Сергей Иванович, всхлипнул на вдохе и оперся о стол обеими руками. Это называется перепугаться до дурноты.

Общеизвестно, что даже небольшая, трусливая собачонка, загнанная побоями в угол, с отчаянья способна пустить в ход зубы. Что мне здесь, мордобой, что ли, устраивать? Я не против такого метода получения информации и, грешным делом, прибегала к нему не раз, но сейчас время для этого еще не приспело. Потому что даже страх этого человека мне пока не понятен.

Бич отгородился от меня столом и смотрел широко открытыми глазами. А когда я встала и шагнула к нему, то открыл непроизвольно и рот. То ли это был нервный тик, то ли подступившие рыдания, но у него мелко задрожала губа. Я протянула ему сигарету и посоветовала:

– Успокойтесь.

– А чего мне?.. – проговорил он скороговоркой, криво улыбнулся и дернул плечом. – Это не мое дело, не мое, нет!

– Успокойтесь, – повторила я и улыбнулась устало и многозначительно. – Еще два вопроса, и все. Больше мучить вас не буду. Как найти Стихаря?

Ноги его ослабли, и на стул он не сел, а плюхнулся. Я чиркнула и поднесла ему зажигалку. Бич жадно затянулся и выпустил дым по поверхности стола в мою сторону. В его лысине отражалась лампочка.

– Я маленький человек, откуда мне знать адреса людей, раскатывающих на иномарках? – Его язык даже страх не берет, надо же! – Он приезжает сюда, когда ему надо.

– Номер здешнего телефона. Подскажите!

Он назвал, а я записала цифры на листочке Аркадия, убрала его во внутренний карман плаща и тут же проверила – не положила ли мимо. Все было в порядке.

– И ни слова Стихарю, запомните? Ни о записке, ни о визитке, ни о моем посещении он знать не должен.

– Ла-адно! – тихим голосом протянул бич и едва заметно, криво усмехнулся, так и не подняв головы.

Не понравилась мне его улыбка.

Стихарь и Генерал – еще два персонажа появились на сцене в разыгрывающейся передо мной комедии. И оба – благодаря Сергею Ивановичу. И с обоими мне предстоит познакомиться ближе. Устроит ли мне это Аркадий?

Задавшись таким вопросом и выйдя из комнаты в помещение гаража, я свернула не туда, куда надо, и в полутьме очутившись перед дверью, совсем не той, через которую сюда попала, толкнула ее и вышла на улицу. Хоть и ослепла я на несколько секунд от ударившего в глаза дневного света, но поняла сразу, что сунулась, куда меня не приглашали. Короткий, нечеловеческий всхрап и раздавшийся вслед за ним низкий, грозный рык заставили меня вовсю раскрыть глаза и срочно прозреть.

Еще один двор размерами куда меньше нужного мне. И снег на нем не вычищен, а вытоптан

до блеска, до ледяной, неровной корки, местами бурой от въевшейся в нее крови. Сбоку еще виднелась какая-то пристройка, но я заметила ее только мельком. Не было у меня времени осматриваться, потому что приковала мое внимание растерзанная туша с вывороченными из темно-красного мяса ребрами и иззубренными огрызками мослов на месте ног. И не столько туша. Мохнатый, черный зверь стоял над ней враскоряку и пристально смотрел на меня холодными глазами. Его громадная, похожая на медвежью морда вся была вымазана бурой, тускло блестевшей слизью.

Вот это пес! Собака Баскервилей!

Голова зверя медленно двинулась вниз и одновременно поднялась на загривке шерсть, сделавшая его горбатым. Прижались уши, раздвинулась пасть, и в грозном оскале заблестели белоснежные клыки, размером не меньше моего мизинца. Короткий, ужасный рык отозвался дрожью во всем моем теле, а последовавший за ним шумный выдох бросил меня в жар.

Только сейчас я заметила еще одного пса, лежащего сбоку от туши и смотревшего на меня, по сравнению с первым, крайне миролюбиво. Размерами он был не меньше.

Агрессор подобрал задние лапы, изготовился и со всхрапом, уже слышанным мною вначале, единым прыжком перемахнул через тушу в моем направлении.

Последнее, что я заметила, – разверстая пасть, полная самых невероятных из всех, какие мне доводилось видеть до сих пор, зубов и горящие лютой ненавистью глаза, и все это в метре от своего лица!

Дверь я захлопнула со звуком выстрела, аж гул пошел по гаражу; и в то же мгновение с той стороны врезалось в нее тяжелое тело собаки. Всего один раз гаркнул пес басом, в момент удара.

– Тебе что, жить надоело?

Крик Сергея Ивановича дошел до меня, как сквозь ватное одеяло, а когда он схватил мои руки, мертвой хваткой державшиеся за дверную ручку, я вскинулась, будто ударили меня, не больно, но неожиданно.

Бич с лязгом задвинул не замеченный мною засов и повернулся ко мне.

– Не ошибайтесь так больше! – посоветовал он, с трудом переводя дыхание.

Сергей Иванович проводил меня до настоящего выхода, и на этот раз загородная атмосфера показалась мне легкой, как воздух горного курорта. За решетчатыми, приоткрытыми воротами стояла и дожидалась меня моя «девятка»; еще одна дорога шла через заснеженное поле к видневшимся вдалеке домишкам, а на бетонной стене, возле ворот, хвостом к нам, сидела галка и вертела долгоносой головой. Когда она взлетела с тонким, металлическим вскриком, я пришла в себя и обнаружила, что стою, вцепившись в руку бича, и что у меня противно, мелко дрожат колени.

– Да, и собачки у вас! – качнула я головой. – Рассказывал мне Аркадий, но их надо видеть!

– Собаки серьезные, – сочувственно согласился Сергей Иванович. – Опасные собаки. Особенно для посторонних.

– И много их?

Я наконец утвердилась на ногах и шагнула от него в сторону.

– Что-то не рассмотрела я, кого они сожрали?

У бича дернулась щека, он улыбнулся и проблеял:

– Говядиной кормим. Выводим по парам, чтобы не грызлись, и пусть жрут себе сколько влезет.