Все ради любви
Шрифт:
— Нет, мама. Мы очень признательны тебе за все, что ты для нас сделала, и Квентину за то, что он все понимает, — сказала Карен, и обе дочери обняли и расцеловали Рэчел.
— Не хотите ли сегодня переночевать дома? Честное слово, нам это не помешает: у нас впереди целая жизнь, и мы проведем ее вместе.
— Нет, мамочка, мы не станем вторгаться в вашу свадебную ночь. Ты должна посвятить все внимание своей замечательной добыче, тем более что он без ума от тебя. Мы с Эвелин пообедаем с родителями Дэвида, а потом отправимся в гостиницу: Квентин заказал нам двухместный номер. Он даже прислал нам шампанское, корзину фруктов и нанял машину, чтобы доставить нас в церковь. Он пригласил нас позавтракать с вами обоими завтра перед вылетом, на тот случай, если забудет сделать это в суете, а потом мы вместе полетим до Атланты. Наверное, его родные тоже присоединятся к нам.
— Этот человек подумал обо всем! Как же мне повезло, что у меня есть он и такие замечательные дочери. Я вас очень люблю, я так без вас скучала!
— Мы тоже, мама, и мы обе очень рады за тебя. Твой муж великолепен, мы уже без ума от него. И семья у Квентина милая, правда, Эвелин?
— Абсолютная правда. Ты добилась успеха, мамочка. Мы гордимся тобой.
— Спасибо за вашу доброту и заботу. — Она повернулась к Карен: — Я чувствую, что вы с Дэвидом будете так же счастливы, как мы. Не забудь передать ему, что я очень рада вашей женитьбе. — Эвелин она сказала — Поблагодари Барбару за то, что она присмотрела за детьми и дала тебе возможность приехать. Обними и поцелуй за меня Алекса, Эшли и Эдди и скажи им, что мы увидимся в апреле, когда вы вернетесь.
— Обязательно, мамочка, и не забудь о фотографиях.
— Как только фотограф пришлет нам образцы, я закажу для вас альбомы и вышлю. Но пора к гостям. Когда Карен вернется домой, мы втроем сможем прилететь в Огасту и устроить женскую вечеринку.
Выходя из дамской комнаты, Эвелин заметила.
— Судя по огромному количеству подарков и поздравлений, тебе придется несколько недель писать письма с благодарностями.
— Догадываюсь. Но разве не замечательно, что люди так милы и добры?
— К вам с Квентином нельзя относиться иначе, — отозвалась Карен.
Супруги Ролс уютно устроились в широкой кровати в доме Рэчел. Свет свечей, мерцая, озарял комнату, их обнаженные тела и спокойные лица. Они говорили о свадьбе, о приеме, о своих семьях, друзьях, о совместном будущем, целовались и ласкали друг друга, отдыхая после бурного и радостного дня, довольные, что наконец-то остались одни. Сегодня между ними царило удивительное ощущение близости, наполнявшее комнату.
Квентин вгляделся в ее спокойное лицо. (Боже, как я люблю эту женщину…)
— Ты красавица, а сегодня особенно обворожительна. Мне каждую минуту хочется обнимать и целовать тебя.
Его севший голос и жадный блеск в глазах опалили Рэчел с головы до ног. Он умел заставить ее чувствовать себя самой желанной на свете женщиной.
— Мы неразделимы и сильны вместе, мы — две части одного целого.
— Это верно, мы прекрасная пара. Нам очень повезло, это большое счастье. — Его зачарованный взгляд встретился с соблазняющим взглядом ее зеленых глаз.
— Мы прекрасная пара и я тебя люблю. Невозможно быть счастливее, чем я сейчас.
— Невозможно, — согласился он, гладя ее пышные каштановые волосы и разгоревшиеся щеки. Все в ней ему нравилось, все восхищало. Это настоящая удача, что он встретил ее так давно и нашел снова. Несомненно, Рэчел была его судьбой, его душой, его партнером во всем.
Ее пальцы скользнули по его шее и ключице, потом по груди, шириной и мощностью которой она всегда восхищалась. Она пощекотала его ребра и засмеялась, когда он вздрогнул от этого игривого прикосновения. Ее пальцы помедлили на его талии. Он был таким крепким и гибким, таким замечательным, так волновал ее. Она чувствовала, что может делать с ним все и говорить о самых сокровенных желаниях: он все ей даст.
Пальцы Квентина блуждали по ее шелковистой коже: прошли вдоль позвоночника, через тонкую талию, по упругим ягодицам и вниз, по крутому бедру. Он стремился разбудить неукротимое вожделение в каждом дюйме ее тела. Ни одна женщина не вызывала в нем такого желания, не возбуждала такого голода и не насыщала до столь полного удовлетворения. Он слышал, как она вздыхает от удовольствия, когда ласкал ее груди, и чувствовал, как они отвечают на каждое его прикосновение. Он замечал все линии и формы ее чувствительного тела. Ему безумно хотелось овладеть ею, но он нарочно медлил, продолжая изощренную любовную игру так долго, как только мог.
Рэчел с наслаждением вдыхала его запах. Когда они целовались, сладостная мелодия эхом отдавалась в их головах. Его губы пропутешествовали вниз вдоль ее горла, углубились в каньон между пиками грудей, прежде чем подняться на их вершины, и она выгнулась и застонала. Соски затвердели еще больше, когда его язык быстро скользнул по ним, а потом закружил медленно и соблазняюще.
Квентин провел одной рукой вниз по ее теплому телу до треугольника волос между бедрами, почувствовав, как их мягкость увлажняется от все возраставшего возбуждения. Его пальцы проникли в шелковистые складки, массируя поднимающуюся там горячую точку, пока Рэчел не задрожала и не начала стонать. Он чуть куснул ее сосок, потом вернулся к губам и подобрался к мочке уха. Он наслаждался этой совершенной женщиной, своей женой. Она словно укрывала его, как теплое и уютное одеяло в холодный день, пробуждала его аппетит и удовлетворяла с замечательной щедростью. Квентин уже так хорошо научился понимать ее, что мог улавливать желания и эмоции, даже не высказанные словами.
Удовольствие — блаженство и искушение — овладело ими. Они ласкали и возбуждали друг друга, не сдерживаясь, покорялись друг другу и друг друга порабощали, пребывая в жарком эротическом раю, раскрывшемся перед их любовью.
Где-то в глубине ее естества росли и поднимались чувства. Сладостная боль овладевала ею, желание стало огромным и неудержимым. Квентин воплощал в себе ее идеал мужчины, мужа. Она станет его стремлением, его целью, его женой, его — навсегда. Ее голова металась по подушке, когда она упивалась каждым ощущением, просила большего без слов, замерших на губах.
Ничем не скованные ответы и безграничное желание влекли Квентина вперед, чувства неслись в бешеном и свободном танце самозабвения. Рэчел была его сердцем, его душой, его будущим. Она отдавалась охотно и пылко. Плотский огонь увлекал его в пылающий ад, откуда был лишь один выход. Нет любви сильнее и глубже, чем их любовь. Нет страсти, горящей ярче и сжигающей сильнее. Нет союза крепче и удачнее, чем их союз.
Рэчел повернулась на бок, и Квентин приник к ее спине. Он устремил набухший член в ее влажные глубины, на секунду помедлив, чтобы восстановить контроль над собой. Несмотря на негнущееся колено, он проник в нее с легкостью, и она изогнулась рядом с ним. Через некоторое время она повернулась на спину, перекинув правую ногу через его бедро, левая оставалась между его ног, а его напряженный член — глубоко в ней. Они двигались и стонали одновременно, и наконец их желания достигли пика.