Все ради любви
Шрифт:
– Я хочу есть! – объявила она.
– Возьми телефон и позвони Азиму, – посоветовал Рашид, явно не желая менять положение.
Со вздохом Эви поднялась на локте и потянулась через Рашида к телефону. Ее волосы, так тщательно уложенные еще совсем недавно, теперь растрепанными прядями упали на его лицо. Эви вызвала личного помощника Рашида.
– Мне хватит простого сандвича, – говорила она, в то время как Рашид неторопливо и нежно заправлял ее длинные пряди за ухо. – Нет. Он будет есть то, что я скажу, – заявила она, быстро взглянув на Рашида и победно улыбнувшись. –
Эти светящиеся глаза смотрели на нее так, что все мышцы Эви напряглись. Как он красив, этот мужчина! Их души звучали в унисон, так что она не смогла бы теперь без этого выжить.
– Почему ты пропустила сегодня ланч? – внезапно посерьезнев, спросил он, легко касаясь ее щеки.
– Я его не то чтобы пропустила, – призналась Эви. – Мне просто не хотелось есть то, что предлагалось в меню.
– Объясни, – сурово скомандовал Рашид.
Эви поднялась с кровати, потянулась за его просторной накидкой и завернулась в нее. Собрала волосы в хвост на затылке и взглянула на Рашида.
– Моя мать, – сказала она. Этого было достаточно.
Рашид ничего не ответил, но резким жестом запустил пальцы в волосы. Эви молча направилась в ванную, волоча за собой длинные полы накидки, словно королевскую мантию.
Эви предпочла душ и, повернув обе ручки, направила на себя сильную струю воды. Так она стояла, не двигаясь, очень долго, каждой клеточкой кожи ощущая присутствие Рашида за стеклянной стенкой и понимая, что он не присоединится к ней, чтобы принять душ вместе, потому что хорошее настроение исчезло. Ее мать и его отец. Либо та, либо другой, либо они оба постоянно умудрялись вмешиваться в их отношения.
Но ожидает их еще более худшее, о чем Рашид пока что не знает и даже не догадывается. «Ведешь себя словно трусливый страус, прячущий голову в песок», – безжалостно укорила себя Эви. Поморщилась. Да, пора признаться. Но слишком трудно сказать ему то, что она должна сказать. От ее слов их мир, мир, который они выстроили вокруг себя, рухнет в одночасье. И какое действие окажут на Рашида ее слова, Эви предугадать не могла.
Выйдя из душа, она увидела на стуле пушистый турецкий халат. Эви улыбнулась заботливости Рашида. Набросив халат на обнаженное тело, Эви распустила волосы, и их тяжелая золотая масса почти до талии покрыла ее. После этого она направилась в спальню посмотреть, что там без нее делает Рашид. Эви обнаружила его в гостиной у бара, где Рашид наливал в стакан минеральную воду с соком. Ни он, ни она алкогольных напитков не употребляли – Эви их попросту не любила, а Рашиду запрещала религия.
К ее удивлению, он был одет. Обыкновенно в такие вечера он накидывал халат. Но сегодняшний вечер явно был необычным, потому что на нем были легкая хлопковая рубашка, летние брюки и шлепанцы на босу ногу.
Значит, он собирался отвезти ее домой, а не оставлять у себя на ночь, как делал обычно.
Что ж, может быть, это и не худший вариант, с тяжелым сердцем сказала себе Эви, почувствовав
Услышав ее шаги, Рашид обернулся и коротко улыбнулся ей через плечо.
– Кушать подано, мадам, – негромко сказал он. – Теперь вы можете удовлетворить ваш чрезмерный аппетит.
Эви посмотрела в другой конец комнаты и увидела, что на изящном кофейном столике расставлены блюда с холодными закусками, идеально подходящими для ее голодного желудка.
Однако ее желудок теперь сжимался не голодными, спазмами, а от настоящих судорог страха перед тем, что она собиралась сказать.
– Рашид, – внезапно севшим голосом сказала она, – мне надо поговорить с тобой.
Все еще держа в руке стакан, он обернулся, услышав в ее голосе надвигающуюся беду. Его глаза сузились.
– О чем? – спросил он.
У Эви внезапно пересохло в горле, она отвела глаза, не в силах прямо смотреть на него, произнося те слова, которые должны были быть произнесены. Сейчас. Она отвернулась и отошла к окну. Приподняла занавеску и невидящими глазами посмотрела на улицу, отчаянно подбирая нужные слова.
Напряженное молчание затягивалось. Через несколько мгновений Рашид поставил стакан и подошел к ней. Не коснулся даже ее плеча – что-то подсказало ему не делать этого.
– Что случилось, Эви? – мягко спросил он. Ее глаза наполнились слезами.
– У нас неприятности, – хрипловато начала она и снова замолчала, не зная, как продолжить.
Рашид не сказал ни слова, терпеливо ожидая продолжения. Эви видно было отражение его лица в темном стекле. Он был мрачен, красивые черты застыли, как будто он готовился к чему-то страшному.
И тут, к собственному отчаянию, Эви поняла, что не готова это сделать. Он слишком много значит для нее. Она слишком любит его, чтобы рисковать его потерять.
«Не сейчас, – с болью подумала она. – Только не сейчас!»
– Моя мать хочет, чтобы ты под благовидным предлогом не появлялся на свадьбе моего брата, – наконец решилась она, чтобы этой полуправдой скрыть истинную причину своей печали.
Снова молчание. Эви смотрела, не отрываясь, на отражение любимого лица и видела, как оно мрачнеет с каждым мгновением. Ее сердце гулко стучало в груди. Рашид превосходно понимал, что ее тревожит и гнетет нечто гораздо более серьезное, нежели причуды матери.
Хотя она не солгала ни единым словом, мрачновато подумала Эви, глядя в стекло. Весь обед ее мать недвусмысленно объясняла Эви, как бы она была рада, если бы шейх Рашид Аль-Кадах не появился через две недели на свадьбе Джулиана, куда будут приглашены только сливки общества.
– Представить на этой свадьбе вашу связь означает полностью отвлечь внимание от жениха и невесты, – печально вещала Люсинда Делахи. – Если бы у него была хоть капля уважения и чувства такта, он понял бы это сам и сумел отклонить приглашение. Но поскольку ничего подобного он не сделает, думаю, твой долг – уладить это.