Все романы (сборник)
Шрифт:
Надеюсь, вы извините, что мои вещи еще не убраны, Фанни? Попросить ее распаковать ваш саквояж? Или вы разрешите мне предложить вам гребенку и щетку?
Опасность миновала, и Фанни покорно отправилась мыть руки. Когда она вернулась, Беатриса расставляла чашки.
— Я посягаю на ваши права, Фанни, но вы должны позволить мне это, пока не выпьете чаю. Сливок? Сахару? Уолтер, подай Фанни скамеечку для ног и пододвинь к ней этот столик.
Они пили чай и вели светскую беседу, когда Беатриса увидела, что к дому подходит Генри
— А, вот и вы! Входите, входите и посмотрите, кто приехал!
На одно мгновение казалось, что откровенное замешательство Генри испортит все дело, но он заметил сигнал подвижных бровей жены и поспешил придать своему лицу надлежащее выражение. Вскоре Фанни ушла в спальню, и Беатриса начала кормить свою голодную семью. Уголком глаза она уже успела заметить, что мальчикам не по себе.
— Ну, кто прибежал первым? — спросил их дядя. Гарри и Дик виновато переглянулись.
— Мы… мы не кончили. Нет. песок был достаточно плотный… но у нас вышла неприятность с одним рыбаком.
— Какая?
— Да ничего особенного; так — пустяки. Дик наступил на сеть, а рыбак стал ругаться; он вел себя просто дерзко. Мне кажется, он был пьян.
— Вряд ли, — заметил Уолтер, — когда ожидается ход сардин, здесь не пьют: на счету каждая минута. А сеть пострадала?
— Почти нет. Порвалась только в одном месте, и то чуть-чуть. Но он так орал, словно от нее ничего не осталось. Уолтер нахмурился.
— Сеть, разорванная хоть чуть-чуть, становится бесполезной, ее надо чинить, а у рыбаков сейчас горячее время. Как ты наступил на нее, Дик? Сети — вещь заметная, а здешние жители их очень берегут.
Мальчики начали оправдываться. Дик, пытаясь обогна-гь брата в узком проходе между скалами, побежал по сушившейся сети, запутался в ней каблуком, упал и протащил ее по острому камню. Прежде чем он успел встать, из-за скалы выскочил какой-то человек и в бешенстве принялся ругать их.
— Вы извинились? — спросила Беатриса.
— Ну… я сказал, что мы ему заплатим за сеть; то есть заплатим, если он будет повежливее.
— Нет, Гарри, — вставил Дик, — ты сказал, что мы заплатили бы, если бы он был повежливее. Беатриса подняла брови.
— Другими словами, это означало, что, поскольку он дурно воспитан, вы не обязаны платить ему за испорченную вещь?
Гарри покраснел. Он считал, что и так был сегодня очень терпелив, без единого слова протеста приняв наказание, которое, по его мнению, было незаслуженным и унизительным; но он не собирался сносить при дяде такие язвительные упреки даже от горячо любимой и еще не совсем выздоровевшей матери.
— Само собой разумеется, мы заплатим, .мама; мы и не думали отказываться. Я завтра же отнесу ему полкроны.
— И извинишься?
— Мама, это невозможно! Если бы ты слышала, что он говорил, ты не настаивала бы.
Уолтер по-прежнему хмурился.
— Гарри, — спросил он, — что еще ты ему сказал?
— Ничего особенного. Только, что моему дяде, наверное, не понравится, что его арендатор так разговаривает с его племянниками.
— Конечно. Но мне не очень нравится и то, что мои племянники так разговаривают с моим арендатором, особенно если они неправы. Мне очень неприятно просить вас об этом, мальчики, но вы сделаете мне большое одолжение, если извинитесь перед ним.
— Если, конечно, вы не предпочтете, — добавила их мать, — чтобы за вас это пришлось сделать мне.
— Мама, ну, что ты говоришь! Как будто мы это допустим. Ты не представляешь себе, какие слова он употреблял.
— Не сомневаюсь, что весьма грубые, но, к счастью, я не его мать. Меня заботят не его манеры, а ваши.
Гарри, уже совсем пунцовый, повернулся к отцу, но не нашел поддержки даже у этого столпа сословных привилегий.
— Гм, — сказал Генри, — вы виноваты, мальчики. Конечно, этому парню следовало бы вести себя почтительнее с господами, но я не могу оправдать порчу рабочего инструмента из-за баловства. Гарри все еще пытался сдерживаться.
— Мы ничего не портили из-за баловства, сэр. Все произошло совершенно случайно, и нам с Диком было неприятно.
— Ну, так вот завтра вы с Диком и скажете ему это, как и следует настоящим джентльменам, и спросите его, какого возмещения он хочет.
— Гарри!
Визгливый окрик прозвучал совершенно неожиданно. В дверях стояла Фанни.
Ее мужу и Беатрисе было достаточно одного взгляда на злобно торжествующее лицо, чтобы понять, что она подслушала весь разговор. Она с решительным видом вошла в комнату и села напротив Гарри.
— Будь любезен, скажи мне совершенно точно, что он ответил, когда ты назвал своего дядю.
Мальчики растерянно переглянулись. Но тут долго сдерживаемое раздражение Гарри прорвалось наружу:
— Хорошо, тетя Фанни, если вам действительно интересно, я скажу.
— Что ты, Гарри, — запротестовал его брат, смущенно хихикая, — разве можно?
— Ладно, скажу то, что можно повторить. Он сказал, что ему — сами знаете что — на моего дядю, да и на мою… тетку тоже. Это еще не все, что он сказал, но об остальном догадаться нетрудно.
— Извини, Би, — сказал Уолтер.
Он потянулся через плечо сестры за куском сахара, беззвучно шепнув ей:
«Скорей прекрати это». Но его просьба была излишней: Беатриса сама увидела, что на скулах Фанни медленно проступили красные пятна. Она взглянула на часы.
— О, уже шестой час, а я совсем забыла о десерте! Мальчики, можно дать вам поручение? Поезжайте на ферму и возьмите у миссис Мартин две кварты малины и кварту кипяченых сливок. Мы устроим пир в честь приезда тети Фанни.