Все смиренно
Шрифт:
Я вхожу в нее на всю длину, прижимая ее спину к стене. Она отрывает свои губы от моих и издает стон. Ее голова отклоняется назад, когда я начинаю двигаться — делая сильные, неторопливые движения, полностью ее заполняя. Я тяжело дышу рядом с ее щекой. Она прикусывает меня за плечо, и я начинаю рычать.
Она сильнее сжимает меня ногами, и я двигаюсь быстрее. Желая проникнуть в нее все глубже. Сильнее. Больше.
Всегда больше.
Она задыхается.
— Как я люблю твой член. Он идеален.
Она прижимается ко мне, ерзая вверх и вниз по мне, в такт движений моих бедер.
— Трахни меня,
Ее слова меня только распаляют. Делают меня еще тверже.
Я чувствую, как дрожат ее мышцы, начиная сокращаться вокруг меня — сжимая — делая каждый толчок моих бедер более напряженным и невероятно приятным. Я ускоряюсь даже еще больше, желая, чтобы мы кончили вместе.
Ее спина прижата к стене, между нашими телами нет ни дюйма просвета, когда я проникаю в нее все глубже и глубже. Потом она сжимает стенки своего лона, удерживая меня внутри себя, при этом похныкивая. И вот я там, вместе с ней — кричу ее имя, когда каждый нерв моего тела взрывается в восторженном безумии.
Ди снова меня целует. В этот раз помедленней, почти с нежностью. Я ее не отпускаю так сразу, но прижимаюсь лицом к основанию ее шеи, намереваясь вот так вот вместе с ней тут и остаться. Будь моя воля — на весь день.
Она губами покусывает мое ухо и шепчет:
— Доброе утро.
Я поворачиваюсь, так что теперь мы оказываемся прямо под струями воды, и постепенно ослабляю свои объятия и спускаю ее вниз. С глупыми удовлетворенными улыбочками на лице, мы медленно друг друга моем, а потом выходим из душа.
Когда вытираюсь полотенцем, смотрю на свои часы.
— Черт, я опаздываю.
Ди вытирает свои волосы хлопковым полотенцем.
— Опаздываешь куда?
Я улыбаюсь.
— У меня свидание.
Не смотря на настойчивость Долорес в том, что она не хочет серьезных отношений, очевидно, что такое заявление ее задевает. Ее изящные плечики напрягаются, подбородок вздернут вверх, а глаза темнеют и становятся уже. Она изо всех сил старается, чтобы голос ее звучал безразлично.
Старается — тщетно.
— Ах, свидание? Мило. Молодец.
Я хватаю ее и притягиваю к себе так, что она не может никуда смотреть кроме моего ухмыляющегося лица.
— Не хочешь к нам присоединиться?
Она пытается отойти от меня.
— Рановато еще для секса втроем, не думаешь?
У меня тут же уши торчком.
— У тебя был секс втроем?
Хотя второй моей мыслей было то, что я не хочу этого знать.
— Не важно. Не отвечай. Хотя мне нравится ход твоих мыслей. Я не прошу о сексе втроем, я прошу тебя пойти в зоопарк…
— Звучит извращенно.
Я сжимаю ее бедра.
— …со мной и Маккензи.
Ди переваривает мои слова. Потом она улыбается — облегченной, благодарной улыбкой. Думает еще немного.
— А разве Мисс Химчистка-никогда-не-поможет-избавиться-от-этого не будет возражать, что я буду с вами?
Многие семьи слишком вмешиваются в дела друг друга. Вы знаете, что я имею в виду. Сестры, которые не разговаривают друг с другом, потому что одной не нравится, что другая вышла замуж за парня, который не нравился первой. Братья, которые дерутся из-за какой-нибудь подружки-стервы, и друзья, которые не поддерживают отношений, потому что один отказался прислушаться к совету,
Даже если Александра и успела возненавидеть Ди, из уважения ко мне, она никогда этого не покажет. Несколько месяцев Дрю пытался сказать мне, что Розалин не была той, за которую я ее принимал, и хоть я ему не верил, и хоть он оказался прав, он не тыкал меня лицом во все это.
Самые лучшие семьи пытаются смягчить удар — но не могут, они просто оказывают первую помощь ходячим раненым.
— Ты же будешь со мной. Этого ей достаточно.
***
Дом Александры и Стивена на ист-сайде Манхэттена — шикарное место. Думаю, его печатали даже в Architectural Digest [20] или что-то в этом роде. Несмотря на все его великолепие, у Лекси все-таки получается создать ощущение дома, а не музея. Она открывает дверь для меня и Ди, и мы входим в светлую прихожую с мраморным полом.
20
Ведущий международный журнал об архитектуре и дизайне интерьеров
Ведя себя самым лучшим образом, Ди говорит:
— Привет, Александра. Приятно снова тебя увидеть.
— Долорес — какой сюрприз. Ты сегодня пойдешь с Мэтью и Маккензи в зоопарк?
— Пойду.
Лекси улыбается, но у нее в глазах задорный огонек.
— Мило. Только я не разрешаю Маккензи бросаться едой, поэтому, пожалуйста, помни, что ты должна быть хорошим примером.
Я обнимаю Ди за талию.
— Мы постараемся себя контролировать… но ничего не обещаю.
В этот момент в фойе въезжает Маккензи на своем красном трехколесном велосипеде, издающем разные звуки. Она начинает кататься вокруг круглого стола из красного дерева в центре комнаты, отчего начинает шататься ваза с изысканным букетом орхидей и лилий. Это напоминает мне о Дэнни Торренсе из Сияния, но без этого страха, от которого волосы дыбом.
Маккензи паркует свой велик и слазит с него, одетая в джинсовый комбинезон.
— Привет, дядя Мэтью!
Меня обнимают.
— Привет, принцесса. — Я киваю головой в сторону Долорес. — Это моя подруга Ди. Она пойдет с нами в зоопарк сегодня, ладно?
Маккензи никогда не была стеснительным ребенком — она уверенная в себе и прямолинейна, не важно, где она и с кем. Черты характера, которые прочно засели в их семье.
— Привет, мисс Ди.
«Мисс» — это все Александра. Она вбивала все эти формы уважения в головку Маккензи с тех пор, как она начала говорить.
Долорес машет рукой. Потом Маккензи обращает внимание на черный меховой жилет, что надет на Ди. Она протягивает руку и гладит его, как кролика. А потом спрашивает:
— Это твой костюм на Хэллоуин?
На Ди узкие белые штаны, белый топ, и черные кроссовки, усыпанные камнями. И все это с жилетом, я могу понять, почему Маккензи подумала, что это костюм — Далматинец, или зебра.
— Маккензи, это грубо, — предупреждает Лекси.
Но Ди машет на нее рукой.
— Нет, все в порядке.