Все страхи мира (Том 2)

Клэнси Том

– Жизнь, которую я веду, вполне меня устраивает.

– Не сомневаюсь, - ответила Кэти, заметив слабое место и зная, как воспользоваться этой слабостью.
– Всегда видно, когда человеку нравится работа.

– А какова жизнь у вас, профессор?

– Трудно желать лучшего. Между прочим, между нами только одно серьезное различие, - сказала Кэролайн Райан.

– Какое именно?

– .. Вы не видели, куда исчезла моя жена? Ваша беседует с Хольцманами и Элизабет Эллиот. Интересно, о чем они разговаривают?
– произнес Банкер.

– Дома, в постели, я сплю

с мужчиной, - ответила Кэти, сладко улыбаясь. И самое приятное в этом, что мне не приходится менять батареи в вибраторе.

...Джек повернулся и увидел свою жену рядом с Элизабет Эллиот, жемчужное ожерелье которой показалось ему темным - так побледнело ее лицо. Его жена была ниже ростом, чем советник по национальной безопасности, и выглядела девчонкой рядом с Либби Хольцман, но, что бы там ни происходило, Кэти вела себя подобно медведице, защищающей своих медвежат. Ее глаза были устремлены в лицо Эллиот. Он подошел, чтобы узнать, в чем дело.

– Ты здесь, милая.

– А, Джек!
– Кэти не отвела глаз от своей цели.
– Ты знаком с Либби и Бобом Хольцманами?

– Привет.
– Он обменялся с ними рукопожатиями - их взгляды говорили о чем-то, но он не мог понять о чем именно. Миссис Хольцман хотела сказать что-то, но сделала глубокий вдох и, только выдержав паузу, спросила:

– Это вы тот счастливец, что женился на этой женщине?
– Вопрос миссис Хольцман позволил Эллиот отвести взгляд в сторону.

– Говоря по правде, это она вышла за меня замуж, - ответил Джек после короткого замешательства.

– Прошу меня извинить.
– И Эллиот ретировалась с поля боя, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства. Кэти взяла Джека за руку и подвела к роялю, что стоял в углу.

– Что значит вся эта чертовщина?
– обратилась Либби Хольцман к своему мужу. Правда, она и сама догадывалась о сути происшедшего. Ее успешная попытка удержаться от смеха едва не стоила ей жизни.

– Дело в том, дорогая, что я нарушил профессиональную этику. И знаешь почему?

– Ты поступил правильно, - заявила Либби.
– Братья Маркс? Дом у трех углов. Лиз Эллиот, белая протестантка англо-саксонского происхождения, королева левой ориентации. Боже мой!

– Джек, у меня ужасная головная боль. Просто ужасная, - шепнула Кэти мужу.

– Действительно так плохо? Она кивнула.

– Уведи меня отсюда, пока не наступил приступ тошноты.

– Кэти, но уходить с таких приемов не принято, - напомнил ей Джек.

– Без нас обойдутся.

– О чем ты говорила с Лиз?

– Знаешь, она мне не понравилась.

– Не только тебе. Ну хорошо.

Джек взял Кэти под руку и повел к выходу. Армейский капитан сразу понял серьезность положения, и через пять минут они вышли на свежий воздух. Джек усадил жену в машину и направился к выезду на Пенсильвания-авеню.

– Поезжай прямо, - сказала Кэти.

– Но...

– Поезжай прямо, Джек.
– Это был ее голос хирурга, таким голосом она давала распоряжения во время операций. Райан проехал мимо парка Лафайетта.

– Теперь налево.

– Куда мы едем?

– Сейчас поворачивай направо - и въезжай налево в ворота.
–

Послушай...

– Пожалуйста, Джек, - попросила она тихо. Швейцар у входа в отель "Хэй Адаме" помог Кэролайн выйти из машины. Джек передал ключи служителю, чтобы тот поставил машину на стоянку, затем последовал за женой. Подойдя к стойке, Кэти получила ключ от комнаты и направилась к лифту. Джек вошел следом за ней, а когда лифт остановился, они направились к угловому люксу.

– Что ты задумала, Кэти?

– Джек, у нас было слишком много работы, мы без конца занимались детьми, не оставляя времени для нас самих. Сегодня - время для нас с тобой.
– Она обняла его за шею, и мужу ничего не оставалось, как поцеловать ее. Кэти дала ему ключ.
– А теперь открой дверь, пока мы не напугали кого-нибудь.

– Но как быть...

– Джек, помолчи. Пожалуйста, - добавила она.

– Хорошо, милая.
– Райан распахнул дверь, и они вошли. Кэти с удовольствием отметила, что все ее указания были выполнены, как и надлежало персоналу лучшего из отелей. На столе был накрыт легкий ужин, и в ведерке со льдом стояла бутылка французского шампанского. Она бросила норковое манто на ливан в полной уверенности, что и все остальное сделано лучшим образом.

– Открой шампанское, пожалуйста. Я сейчас вернусь. Тебе тоже следовало бы снять пиджак и расслабиться, - произнесла Кэти через плечо, направляясь в спальню.

– Конечно, - ответил себе Джек. Он не понимал, что происходит или что задумала Кэти, но вообще-то это мало его беспокоило. Положив пиджак рядом с манто, он снял фольгу с горлышка бутылки, ослабил проволоку и осторожно извлек пробку. Затем налил два бокала и снова поставил бутылку в серебряное ведерко. Доверившись французским виноделам, он решил не пробовать вино и подошел к окну, откуда был виден силуэт Белого дома. Джек не, слышал, а скорее почувствовал, когда Кэти вернулась в гостиную. Он обернулся - Кэти стояла в дверях.

Она надела ее во второй раз, длинную, до пола, ночную рубашку из белого шелка. Первый раз это произошло во время их медового месяца. Кэти подошла босиком к мужу, скользя по ковру подобно привидению.

– Головная боль у тебя, должно быть, прошла.

– А вот жажда по-прежнему осталась.
– Кэти улыбнулась Джеку.

– Думаю, это мы сейчас уладим.
– Джек поднял бокал и поднес его к губам жены. Она сделала глоток и отвела бокал к губам мужа.

– Хочешь есть?

– Нет.

Кэти наклонилась к нему, взяв его за обе руки.

– Я люблю тебя, Джек. Пошли?

Джек повернул ее спиной к себе и пошел сзади, держа руки на ее талии. Постель была приготовлена, одеяло откинуто, свет в спальне выключен, только сияние прожекторов, освещающих Белый дом, пробивалось сквозь шторы.

– Помнишь наш первый раз, первую ночь после свадьбы?

– Я не забыл оба раза, Кэти, - улыбнулся Джек.

– Это будет у нас еще одна первая ночь, Джек.
– Она протянула руки, стоя позади него, и расстегнула пояс. Он понял и быстро разделся. Когда он встал перед ней обнаженный, она обняла его с неожиданной страстью и шелк ночной рубашки охладил его горячую кожу.