Все страхи мира (Том 2)

Клэнси Том

– Я знаю, вы тоже репортер.

Либби Хольцман была выше Кэти, платье подчеркивало ее пышную грудь. Одна из ее грудей стоит моих двух, подумала Кэти, едва удержавшись от вздоха. У Либби был бюст, о котором говорят: есть на что приклонить голову.

– Около года назад вы оперировали мою кузину, - сказала Либби Хольцман. Ее мама утверждает, что вы - лучший в мире хирург.

– Каждому врачу приятно это услышать.
– Кэти пришла к выводу, что Либби симпатична ей, несмотря на очевидное физическое

превосходство.

– Я знаю, что вы хирург, но где мы могли встречаться?
– небрежно поинтересовалась Лиз Эллиот тоном, каким обычно говорят с прислугой.

– В Беннингтоне. Я была на первом курсе, а вы преподавали политологию.

– Вот как? Удивительно, как вы это помните.
– Лиз дала понять, что столь малозначащие подробности не для нее.

– Такое было время, - улыбнулась Кэти.
– Фундаментальные дисциплины в медицине - дело нелегкое. Нам приходилось главное внимание уделять основным курсам. А все второстепенное - побоку, тем более что отличные отметки были гарантированы.

Выражение лица Эллиот не изменилось.

– Не помню, чтобы я просто так раздавала хорошие отметки.

– Ну, почти просто так. Достаточно было запомнить, что вы говорили на лекциях, и затем повторить слово в слово.
– Улыбка Кэти стала еще приветливее.

Бобу Хольцману хотелось отступить назад, но он удержал себя. Глаза его жены расширились - она быстрее мужа поняла происходящее. Была объявлена война, и битва обещала быть весьма жестокой.

– А что случилось с доктором Бруксом?

– С кем?
– спросила Лиз. Кэти повернулась к Хольцманам.

– Да, в семидесятые годы времена были действительно другие, правда? Доктор Эллиот только получила степень магистра, а кафедра политических наук - как это лучше сказать?
– ну, увлекалась левыми взглядами. Тогда это казалось модным. Она снова повернулась к Элизабет Эллиот.
– Неужели вы забыли доктора Брукса и доктора Хеммингса? Запамятовали, где находился дом, в котором вы жили вместе с ними?

– Не помню.
– Лиз изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Этому скоро придет конец. Но сейчас она не могла повернуться и уйти.

– Разве не на трех углах, в нескольких кварталах от кампуса?.. Мы звали их братьями Маркс, - хихикнула Кэти.
– Брукс никогда не носил носков - и это в Вермонте! Должно быть, из-за этого у него всегда была капля на носу, а Хеммингс не мыл голову. Да, это была кафедра - только держись. Потом доктор Брукс перешел в Беркли, и вы, конечно, последовали за ним, чтобы защитить докторскую диссертацию. Вы, наверно, любили работать под его руководством. Скажите, а как сейчас жизнь в Беннингтоне?

– Хорошая, как всегда.

– Я так ни разу и не ездила на встречи выпускников, - заметила Кэти.

– Да и я не была там в прошлом году, - ответила Лиз.

–

Так что же произошло с доктором Бруксом?
– настаивала Кэти.

– По-моему, он преподает в Вассаре.

– А, вы поддерживаете с ним контакт? Готова поспорить, он все еще не пропускает ни одной юбки. Гордость радикала. Вы часто встречаетесь?

– Ни разу за последние пару лет.

– Мы так и не могли понять, что вы в нем нашли, - заметила Кэти.

– Бросьте, Кэролайн, все мы не были в то время девственницами.

Кэти отпила глоток шампанского.

– Это верно, времена были другими, и мы совершали массу глупостей. Но мне повезло. Джек сделал меня порядочной женщиной.

Началось!
– подумала Либби Хольцман.

– Не у всех есть на это время.

– И как только вы обходитесь без семьи, не представляю. Я бы не вынесла одиночества.

– По крайней мере мне не приходится беспокоиться о неверном муже, ледяным тоном заметила Лиз, прибегая к испытанному оружию и не зная, что оно больше не заряжено.

Кэти сочувственно улыбнулась.

– Да, некоторым приходится беспокоиться об этом. К счастью, меня эта чаша миновала.

– Разве какая-нибудь женщина может быть уверена в этом?

– Только дура остается в неведении. Если знаешь своего мужа, - объяснила Кэти, - у тебя нет сомнений в том, на что он способен и на что - нет.

– И вы действительно так уверены в себе?
– спросила Лиз.

– Конечно.

– Считается, что жена узнает об измене мужа последней. Кэти слегка наклонила голову.

– Это философская дискуссия или вы хотите сказать мне что-то в лицо вместо того, чтобы говорить за моей спиной?

Господи! Боб Хольцман чувствовал себя зрителем на схватке боксеров-профессионалов.

– Неужели у вас создалось такое впечатление? Прошу извинить меня, Кэролайн.

– Ничего страшного, Лиз.

– Извините, но я хотела бы, чтобы ко мне обращались...

– Я тоже предпочитаю, чтобы ко мне обращались - "профессор", я ведь доктор медицины. Больница Джона Хопкинса, и все такое.

– Мне казалось, вы адъюнкт-профессор. Доктор Райан кивнула.

– Совершенно верно. Мне предложили должность профессора в Виргинском университете, однако тогда пришлось бы переехать из дома, в котором мы сейчас живем, перевести детей в другую школу и, разумеется, возник бы вопрос о карьере Джека. Поэтому я отклонила предложение.

– Вы, наверно, очень заняты.

– Да, у меня немало дел, к тому же я люблю свою работу в Больнице Хопкинса. Мы ведем сейчас перспективную исследовательскую работу, а мне нравится быть в гуще событий. Вам, наверно, было легче перебраться в Вашингтон - вас ничто не удерживало, да и к тому же что нового может быть в политических науках?