Все темные создания
Шрифт:
Щёки горят, когда я выхожу из комнаты, а затем и из его покоев. Я так сильно хлопаю дверью, что, возможно, разбудила полдома, но мне всё равно. Я даже не оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не увидел, как я выскальзываю оттуда. Бегу обратно в свою комнату, запираю дверь на ключ и падаю, опершись о неё спиной.
Холод пола немного успокаивает моё тело, но не приводит в чувства. Постепенно осознание того, что я только что сделала, проникает в меня в виде воспоминаний, которые я знаю, что никогда не забуду. Пока я пытаюсь вернуть сердцу нормальный ритм, мне остаётся только гадать, исчезнет
Ингума
Кириану кажется, что он спит. Он всё ещё ощущает холодные пальцы существа на своей шее и тяжёлую, удушающую тяжесть на груди.
Ингума — одно из самых изощренных тёмных созданий. Ночь за ночью он появляется в облике кота на подоконнике, совы на ветвях близлежащего дерева, летучей мыши, ищущей заблудший свет, или мыши, пробирающейся по углам, чтобы проникнуть в сны смертных.
Он — коварный гений, способный искажать желания и самые сокровенные мечты, превращая их в кошмар, из которого нелегко проснуться. Он садится на грудь своей жертве, сжимает её горло своими когтями, одновременно заражая её разум и сны.
Именно поэтому Кириан, переживший смерть родителей и убеждённый, что худшее уже позади, верит, что всё ещё спит, а Ингума захватил его разум.
Но Ингума здесь ни при чём. Крики его сестры Авроры реальны, как и ледяное безмолвие, в которое погрузилась Эдит, и кровь, окрашивающая снег во дворе.
«Это не может быть правдой», — твердит он себе. «Тристан вот-вот разбудит меня для тренировки, и этот страшный сон останется в прошлом», — пытается он убедить себя.
Но всё это — реальность, и Тристан больше никогда не разбудит его, они больше не будут тренироваться вместе. Тристан больше не пойдёт наперекор настойчивым просьбам Эдит, не подчинится Львиным требованиям, не вступит в споры с другими лордами, отказываясь платить более высокий налог, и не плюнет больше в ноги королевского посланника.
Тристан никогда не поднимется с того места, где лежит на снегу. Это будут два солдата Львов, которые потащат его тело к погребальному костру, чтобы сжечь его, не позволив родным провести положенные похороны.
— Кто наследник этого дома? — спрашивает один из солдат короля.
— Я. Я наследница, — говорит Эдит.
Она отвечает мгновенно, не задумываясь, словно рефлекторно, хотя уже знает, какой будет ответ. Они уже прошли через это, уже столкнулись с тем, что Львы не позволят ей унаследовать титул, хотя по праву это её предназначение. Возможно, думает она, если бы ей позволили принять важные решения, они не оказались бы сейчас здесь, наблюдая, как кровь её брата питает розы.
— Наследник, — повторяет солдат. — Он принесёт присягу верности короне Львов, или нет?
Эдит смотрит на своего брата, и Кириан понимает, что это не сон, что Ингума не сжимает ему горло и не давит на грудь. Ужас пронзает его одновременно с яростью, и она полностью вытесняет страх. Именно она заставляет его открыть рот и потянуться рукой к мечу на поясе, который в его двенадцать лет всё ещё слишком тяжёл для него.
Всё исчезает, остаётся только кровь на снегу. Он больше не видит палача
Но едва пальцы Кириана касаются рукояти меча, резкий удар возвращает его в ту реальность, от которой он пытался скрыться. Острая боль в щеке вырывает его из бездонной пропасти, которая жадно поглощала его.
Эдит только что ударила его по лицу с такой силой, что один из её колец, похоже, оставил рану на его щеке, потому что он чувствует, как что-то тёплое стекает вниз.
Кириан никогда не видел свою сестру такой. И больше никогда не увидит.
— Веди себя, как подобает лорду Армиры.
Его голос, думает он, не похож на голос строгой, но терпеливой сестры, которую он всегда знал. Этот голос исходит из другого места, из другой личности. Этот голос родился из ужаса и тьмы. И, тише, чтобы не услышали солдаты, в более низком, мрачном тоне, она добавляет:
— Ты преклонишь колени перед ними. Ты принесёшь свой меч в службу их королю. Ты будешь исполнять все их приказы, ложиться с ними в постель, когда они захотят, и убивать ради Львов.
Кириан не осознаёт до конца, что делает, когда встаёт на колени и, глядя на убийц, что тащат тело его брата к огню, приносит присягу верности Львам.
Он начнёт осознавать это позже, когда солдаты покинут дом, оставив после себя крики Авроры и ужас, который теперь точно станет пищей для Ингумы.
Год спустя после последнего Месяца Волков, Кириан будет искать свет в темноте леса. Не найдя ни одного из огней, которые раньше освещали небеса в другие зимние ночи, он примет решение и вознесёт молитву Гауэко. Он вознесёт молитву мне.
Глава 23
Лира
Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.
Я даю себе несколько часов, прежде чем смогу выйти и встретиться с последствиями того, что совершила.
Это была я, та кто вошла в его покои, я спросила его, не собирается ли он меня поцеловать… Это была я, та кто в итоге поцеловала его и позволила сделать со мной всё то, о чём не должна даже думать.
Я одеваюсь, привожу волосы в порядок, и когда спускаюсь вниз, меня радует, что Кириан здесь нет. Нириды тоже.
Кажется, они уехали с частью своих солдат.
Может быть, если бы я больше думала о миссии, из-за которой приехала сюда, я бы знала, чем они сейчас заняты.
Я провожу остаток утра в своих покоях, читая рукописи, которые привезла из дворца Эрея. И в этот раз я по-другому смотрю на имена осужденных, записанные на бумаге.
В первый раз это были просто чернила и возможность получить информацию. Но теперь я представляю, что имена тех трёх женщин, которых мы видели умирающими, скоро могут появиться в подобном документе. Кто-то запишет их на бумагу, снова лишив их человечности. И когда я это осознаю, мне больше не удается продолжать читать.
Два капитана возвращаются, пока я прогуливаюсь по саду. Холодный снег щиплет мои лодыжки, а ледяной ветер приносит нежные снежинки, оседающие на губах, но мне всё равно.