Все твои тайны
Шрифт:
– Так он выглядит в обличье Денни. По словам леди Джейн Деймон, он в мгновение ока может измениться до неузнаваемости. Самое обыкновенное лицо, какое тут же забывается…
Перед мысленным взором Дейна промелькнуло лицо какого-то человека. Неприметный юноша в толпе… Протянув руку к рисунку, он поднес его к свету.
– У меня такое чувство, будто я где-то уже его видел… – Маркус просиял:
– Отлично! И где же?
Дейн напряг память, но образ снова ускользнул от него. Голова его до сих пор раскалывалась после вчерашнего падения с лошади, и это обстоятельство
– Сейчас не могу вспомнить.
– Что ж, сообщи мне, когда вспомнишь, – сказал Маркус и выругался. – Я дорого бы дал, чтобы увидеть этого типа связанным по рукам и ногам.
Вздохнув, Дейн потер рукой ноющую голову.
– Как и все мы.
Прошлой ночью Проффит чрезвычайно ответственно подошел к своим обязанностям. Дейну казалось, что он поспал в общей сложности часа два.
Маркус вздохнул и занял свое место за столом. Они просмотрели три стопки отчетов, и только тогда Дейн поднял глаза.
– Ты останешься на обед? Заодно услышишь, что придумала Оливия.
– Останусь. Ты и вправду думаешь, что она справится? – Дейн пожал плечами:
– Если верить ее матушке, Оливия чрезвычайно опытная хозяйка.
Глава 10
Оливия была в панике. Карета Гринли остановилась у дверей Челтнем-Хауса. Она и предположить не могла, что вернется домой так скоро, да еще по доброй воле.
«Маменька ответит за это. Как она могла так обмануть Дейна? Каких еще небылиц насочиняла?»
Маменьке лучше вытащить ее из этой переделки, пока карточный дом не рухнул на них обеих. Дейн не из тех, кто любит, когда его водят за нос.
Опершись на руку лакея Гринли, она выпрыгнула из кареты, даже не посмотрев на него, настолько она была поглощена своей миссией. И только поворачивая к дому, уловила надменно-презрительный блеск в его глазах.
«Да что еще такое? Боже правый, неужели кругом одни Петти?»
Времени в обрез. Четыре дня. Оливию снова захлестнула паника. К черту Петти! И лакея, и всех прочих угрюмых слуг Гринли. Оливию ждало испытание, и она ужасно боялась, что не выдержит его.
Облаченная в утреннее платье, матушка потягивала чай.
– А, Оливия! Доброе утро. Скажи на милость, зачем ты надела зеленый спенсер к оранжевому платью?
«А зачем ты настояла на том, чтобы я купила оранжевое платье?»
Оливия терпеть его не могла. Оно придавало ее лицу желтоватый оттенок. К нему ничего не подходило.
– Мама, сейчас мне некогда беседовать о том, как я подбираю наряды. Я пришла поговорить о бале.
Маменька, разумеется, мгновенно оживилась.
– О бале? Каком еще бале? Сезон давно закончился, милая. – Леди Челтнем похлопала по стопке открытых приглашений, которые она просматривала. – Здесь только публичные чтения, музыкальные вечера да званые обеды. Все уехали в Шотландию, теперь будет скука смертная. – Она вздохнула. – Мы с отцом, пожалуй, вернемся в Челтнем, хотя я содрогаюсь при мысли об очередной зиме в этой глуши. Будь умницей, проследи, чтобы Гринли поскорее прислал чек. Я хочу, чтобы все камины в доме наполнили углем. – Она улыбнулась Оливии. – Разве не чудесно? Нам больше никогда не придется беспокоиться о деньгах.
– Тебе бы и сейчас не пришлось беспокоиться о деньгах, выполни папенька хотя бы половину из того, что предлагал Уолт, – рассеянно промолвила Оливия, поняв, что маменька не получила приглашения на Охотничий бал.
Как так вышло? Почему Дейн не захотел пригласить ее родителей?
Оливия продолжала говорить, хотя голова ее была занята совсем другим:
– Взять хотя бы его совет восстановить мельницу в Челтнеме…
– Оливия! – Возмущенный голос матери резко вывел ее из задумчивости. – Как ты смеешь осуждать отца?! И зачем упоминать имя Уолтера? Ведь знаешь, что я вся извелась от горя!
– Мама, а почему бы попросту не попросить у Дейна денег?
Матушка в ужасе уставилась на нее:
– Рассказать ему? Поведать о нашем затруднительном положении человеку, занимающему такое положение в обществе? Да я скорее расскажу обо всем самому принцу-регенту! – Голос ее снова повысился. Теперь в нем звучали визгливые нотки. – Почему бы сразу не пришпилить мне на грудь значок бедняка? А может, мне вымазать лицо сажей и начать ползать по мостовой? Пожалуй, я так и поступлю, прежде чем хоть словом обмолвлюсь о нашей беде при посторонних!
– Но Дейн мой муж, – успокаивала мать Оливия. – Он теперь не посторонний.
– Хм!.. – Маменька раздраженно отвернулась. – Только моими стараниями. Ну да ладно. Неужели ты всерьез думаешь, что он обратил бы на тебя внимание, если бы знал, что нам грозит позор?
Оливия нахмурила брови:
– О каком позоре ты говоришь? Многие стеснены в средствах, а добрая половина света вообще живет в долг.
Матушка посмотрела на свои руки.
– Долг долгу рознь. Челтнем поколениями увязал в долгах. Но всему настает конец. Хватит ждать хорошего урожая и наплыва арендаторов, все равно пшеница здесь не растет.
Оливия неуклюже потрепала мать по плечу.
– Никто не отберет у нас поместье. Имение закреплено за Челтнемами, а теперь, когда Уолтер умер, на папе род обрывается.
От досады маменька испустила горестный стон.
– Да никому не нужен Челтнем, Оливия! Твой Челтнем – это груда булыжников посреди полей, да и те заросли глухим бурьяном. Нам грозит опасность куда страшнее. – Маменька глубоко вздохнула. – Разорение!
– Разорение? – Оливия отшатнулась. – Не понимаю… – Матушка ухитрилась метнуть в ее сторону раздраженный взгляд.
– Господи Боже мой, долговая тюрьма! Понимаю, ты не слишком разбираешься в подобного рода делах, но когда люди нашего положения объявляют о банкротстве, то… то… Скажу лишь, что это настолько ужасно, что даже положение лорда Гринли не убережет твоих детей от пятна позора!
Банкротство. У Оливии кровь застыла в жилах. Как отнесется к такой новости Дейн?
«Я сам придерживаюсь довольно строгих правил поведения, того же требую и от остальных».
Матушка опять запричитала, и мысли Оливии вновь вернулись к делам насущным.