Все ураганы в лицо
Шрифт:
Восстали крупные города эмирата: Старый Чарджуй, Сахар-Базар, Хатырчи, Керки.
Михаил Васильевич находился со своим полевым штабом в Самарканде.
Самарканд… В детстве это слово звучало восточной сказкой. И только теперь, в тридцать пять лет, он увидел минареты Регистана, мечети, мавзолеи и надгробья. Столица Тимура, ставка Александра Македонского… Здесь обитал дух древности. Раскаленные зноем холмы, устремленные в желтое небо высоченные башни, расписанные глазурью; каменные дворы мечетей, арабские письмена… Все здесь будило фантазию,
Это чувство становилось особенно острым по ночам, когда над башнями и куполами горели звезды.
Так как днем ворота Старой Бухары были открыты для всех, Михаил Васильевич решил послать туда разведчицу Хулькар. Задание несложное, но очень важное: выяснить, где квартируют английские офицеры. Пришла Хулькар. Ее крутая голова была убрана множеством мелких косичек. Детская мягкость скуластых, с темным румянцем щек, тонкий рисунок бровей, тяжелые мониста на шее… Совсем ребенок — четырнадцать лет.
— Не боишься, Хулькар?
Глаза ее гордо блеснули.
— Нет, нет. Я хорошо знаю Старую Бухару. Я притворюсь турчанкой, турецкий учила, мама — турчанка.
Хулькар выяснила: дом английских офицеров находится в тихой части города, неподалеку от одной из магометанских школ. Охраняется турецкими аскерами.
Фрунзе устроил совещание с политработниками. Была создана специальная группа, в которую вошли венгры Фазекаш и Киш и русский Иван Шишкин.
— Нужно захватить хотя бы одного англичанина-инструктора, — сказал Михаил Васильевич.
В Старой Бухаре со времен мировой войны проживало много бывших пленных чехов, венгров. Переодетые Фазекаш и Киш могли сойти за «своих».
Спецгруппа уселась в крытый грузовой автомобиль и беспрепятственно въехала в городские ворота. Возле дома, где жили английские офицеры, Киш затормозил машину, выскочил, поднял капот и начал браниться по-венгерски.
Часовой в тюрбане подошел к Кишу, стал объяснять знаками, что останавливаться возле дома нельзя. Киш поманил часового пальцем, а когда турок наклонился, ударил его гаечным ключом по шее.
Все трое ворвались в дом. Англичане были пьяны, они отупело уставились на непрошеных гостей. Когда на них направили дула маузеров, они, мотая головами, что-то мыча, подняли руки. Англичан вывели и усадили в машину. Они все еще не могли сообразить, что происходит.
— Забрав этих трех джентльменов, вы избавили их от многих неприятностей, — сказал Фрунзе. — Мы их допросим и отпустим. В Старую Бухару они больше не вернутся, и, следовательно, им не придется отсиживаться в осажденном городе.
Один из англичан саркастически улыбнулся. Он, должно быть, понимал по-русски.
После того как восстание вспыхнуло в Старой Бухаре, Фрунзе приказал начать военные действия. Оперативными группами управлял по радио.
Бухара — это равнина, покрытая песками. Эмир надеялся заманить отряды Красной Армии в глубь песков, окружить их и уничтожить. Он распорядился перекрыть главный водный распределительный
Но никакие уловки не помогли эмиру. Дехкане выходили навстречу красноармейцам, передавали кожаные турсуки с водой и холодным айраном, арбузы и дыни. Двадцать девятого августа советские войска подошли к стенам Старой Бухары. Фрунзе лично руководил штурмом крепости. Из всех ста тридцати башен города противник вел пулеметный и артиллерийский огонь. Все одиннадцать ворот оборонялись лучшими частями армии эмира. Все мечети и медресе были приспособлены для обороны. Никакие снаряды красных не могли пробить глинобитные стены толщиной восемь метров. Штурм затягивался. Фрунзе телеграфировал Куйбышеву в Ташкент:
«Мы несем огромные потери, по-видимому, перешедшие уже за цифру 500… Бросаю в помощь свой последний резерв. Чувствуется острый недостаток в патронах и снарядах, необходимо также пополнение людьми и комсоставом. Примите все меры для организации эшелонов пополнения…»
К стенам Фрунзе послал саперов. Саперы заложили динамит. Содрогнулись древние стены. В брешь устремились красноармейцы. Бой теперь шел на узких, кривых улочках города. Эмир приказал поджечь склады хлопка. Ядовитый дым окутал город. Красноармейцы шаг за шагом продвигались к многобашенному Арку, в центр города, где на холме находился дворец эмира.
Вот распахнулись ворота Арка, аскеры эмира побросали винтовки. А где же эмир Сеид-Селим? Эмир бежал. Через какие ворота? Через Каршинские, Каракульские, Мазар-и-Шерифские или Шахские?.. Кто мог сказать?
Фрунзе послал Ильичу телеграмму:
«Крепость Старая Бухара взята сегодня штурмом… Над Регистаном победно развевается КРАСНОЕ ЗНАМЯ МИРОВОЙ РЕВОЛЮЦИИ…»
Освобожденные дехкане Бухары преподнесли Михаилу Васильевичу саблю с надписью:
«Дана в знак благодарности от имени бухарского революционного народа товарищу командующему Туркестанским фронтом М. В. Фрунзе за активное участие в бухарской революции. 5 сентября 1920 года».
Эмир не успел захватить свои богатства. Красноармейцы укладывали в кожаные мешки и в ящики золотые сосуды, жемчуг, драгоценные камни. Все это опечатывали и отправляли в Самаркандский государственный банк. Огромное количество золота было взято и в другом городе эмирата — в Шахризябсе.
Михаилу Васильевичу принесли халат эмира, шитый золотом и жемчугом, шапку, оружие и стремена.
— Даже халат не успел надеть! Отправим все это в дар Иваново-Вознесенскому краеведческому музею. Ивановцы храбро дрались за бухарскую революцию. Будет память для потомков.