Все зависит от нас
Шрифт:
Механик расписку о сотрудничестве написал без звука, а когда рассказал ему о нашем разговоре с лейтенантом, неожиданно бросился лобзать тому руку. Меер смущённо вырвался и на всякий случай спрятал руки за спину. Тем временем Гриша, который уже достаточно хорошо наблатыкался в машине, завёл её и мы начали медленно отваливать от берега. С деланным удивлением, показав речникам на удаляющиеся кусты, сказал:
— Товарищи, чего вы ждёте? Всем спасибо, все свободны!
Немцы врубались недолго. Наверное, меньше пары секунд. А потом рванули так, мне даже показалось, что механик этот десяток метров до суши преодолел одним прыжком. Только ветки закачались, и через минуту бывшие пленные исчезли из виду. Кубик, глядя им вслед, сожалеюще сказал:
— Зря
— Тут, Слава, видишь, как дело было… Я лейтенанту слово офицера дал. Сильно приспичило, вот и дал. И люди мои это слышали. Можно было, конечно, его пришить, но как-то хреновато бы вышло… да и самому перед собой тоже… Понятно, что война, вот только окончательно стервенеть не хочется…
Разведчик удивлённо посмотрел на меня, но потом подумал и кивнул, соглашаясь. Помолчали, глядя на почти скрывшийся в темноте берег, и тут Гек пригласил народ на предмет пожрать.
— Ну что разведка. — Я пихнул Кубика в плечо. — Пойдём, порубаем по-человечески. Когда ещё придётся спокойно поесть… Теперь нам гонки с препятствиями предстоят, да все на своих двоих!
И мы пошли к импровизированному столу.
Про гонки я как в воду глядел. Спустившись ещё километра на три ниже по течению, мы, пристав к левому берегу, покинули катер, предварительно в последний раз его замаскировав. Пускать на дно как-то жалко было, а в этом месте его фиг кто найдёт. Потом полночи шли, сначала по редколесью, а потом вообще по степи. К утру замаскировались и завалились отдыхать. На следующую ночь вышли в заданный квадрат. А с утра началось…
Разбившись попарно, наша сборная команда разбежалась обследовать окружающую обстановку. Мы с Маратом отсмотрели неплохо сохранившуюся деревеньку километрах в пяти от нашей лёжки. Немцев в ней не увидел, зато обнаружил полицаев в количестве пяти штук, спешно грузивших какие-то узлы на телеги. Погрузившись, они взгромоздились на свой транспорт и убыли в сторону Пергино. Больше ничего интересного не происходило, и, пронаблюдав ещё пару часов, вернулись обратно.
Там собрались все, не хватало только Гека с Женькой. Но наверное, скоро и они подтянутся. А пока я выслушал армейцев, которые доложили результаты своих наблюдений. На юго-востоке от нас была ещё одна деревня, занятая фрицами. По прикидкам разведчиков — нестроевыми тыловиками. Зато про северо-восток Славка рассказал интересную вещь. Там проходила широкая дорога, причём, выныривая из-за холмов, она спускалась вниз и поворачивала. При этом с одной стороны её подпирали довольно густо росшие деревья, а с другой — длиннющий овраг с крохотной речушкой. Показывая это на абрисе, зарисованном в листочке из блокнота, он возбуждённо говорил:
— Смотри — вот тут болотце. Здесь овраг. Идеальное место для засады. Дай колонне втянуться вдоль этой речки, и можно расстреливать её как хочешь! Несколько ПТО и танкам капут.
— Действительно, очень похоже — наши тут пойдут…
— А что — место удобное. Не все, конечно, но хоть один батальон да сунется по такой хорошей дороге.
— Ну да, а тут фрицы им в борт… Короче, что предлагаешь?
Кубик почесал стриженую макушку и выдал:
— Вот тут, метрах в пятистах, есть отнорок от оврага. Намертво кустами заросший. Можно там расположиться. А то в «могиле» как-то… — Он передёрнул плечами. — Зато оттуда наблюдать сможем. Увидим, что немцы засаду устраивают, наших предупредить всегда сумеем. По оврагу проскочим до поворота, и дальше уже можно низинкой к лесу уйти. Не будет засады — просто спокойно отлежимся. Туда не одна сволочь не сунется. Кусты уж больно густые и колючие. Да и вода там, кстати, есть.
Про воду он правильно заметил. Хоть и конец сентября, а жара стоит почти как летом, и воды во флягах практически не осталось. Ещё немного посмотрев на листок, решил:
— Ладно, как стемнеет, мы с тобой ещё раз туда сходим, и если
На том и порешили.
Ещё минут через двадцать, когда Леха со Змеем так и не появились, меня стала разбирать тревога. Понятно, что у них самая дальняя точка для наблюдения была, но ведь за это время два раза можно было туда-сюда смотаться.
Я, выплюнув очередную сухую травинку, не выдержал:
— Марат, пойдём глянем, куда эти чувырлы братские запропастились.
Шараф, видно, сам волноваться начал, поэтому, согласно кивнув, тут же встал, закинув автомат на плечо. Мы отошли от места днёвки километра на три, прежде чем я увидел пыль на проходящей метрах в ста от нас дороге и услышал работу пулемёта. Зар-раза! Как жопой чуял, что наши проглоты во что-то вляпаются.
Встав на колено, выдернул бинокль из футляра. Ну блин, так и есть! По грунтовке, виляя и подпрыгивая, нёсся мотоцикл, а за ним, отстав метров на восемьсот, пылил бээр. С «ганомага» пытались попасть в вёрткий байк, но у них пока не получалось. Пылевые фонтанчики вырастали далеко в стороне. За бронетранспортёром ехал грузовик и кургузый немецкий джип. Они пытались обогнать бронированный гроб, но крутые обочины пока этого сделать не позволяли. Вся лихая кавалькада довольно быстро приближалась. Подрегулировал резкость. Точно — они! За рулём улепётывающего мотика — Леха с выпученными глазами, а в люльке, вцепившись руками в поручень, торчит Змеюка. Через несколько секунд они проскочили мимо, и я, увидев, что сзади к «цундапу» приторочена связка гранатомётов, чуть не взвыл. Вот долбаки! Одна пуля и от пацанов даже очередной «счастливой», постоянно таскаемой Геком гранаты, не останется, там так всё рванёт — только ошмётки разлетятся. Провожал их взглядом до тех пор, пока мотоцикл не скрылся за поворотом, потом занялся немцами.
«Кубельваген» только сейчас смог обогнать неповоротливый бээр и рвануть вперёд. Грузовик так и плёлся в конце. Вообще такими темпами у мужиков есть очень хорошие шансы уйти. Отставание у фрицев уже километра в полтора получается. Если только впереди на спешно организованную засаду не нарвутся — наверняка уйдут. Так убеждая себя, следил за немецкой куцей колонной. Потом и она скрылась за деревьями. Стрельбы вроде не слышно, значит, преследователям не по кому стрелять. Я продолжал глядеть в бинокль до тех пор, пока Марат не положил руку на плечо:
— Пойдём Илья. Даст Бог — нормально всё будет…
Убирая бинокль в чехол, пробурчал в ответ:
— Я этим сволочам, когда вернутся, всю морду разобью… когда вернутся…
— Конечно, вернутся! И бить их будем вместе!
…Обратно шли в молчании. Славка, видя наши похоронные морды, поинтересовался, что именно произошло. В двух словах рассказал ему, как ребят гоняли. Он только покряхтел, но тоже выразил уверенность в благополучном исходе дела. Блин! Они сговорились, что ли, меня утешать? Вернутся, вернутся… Я это и сам знаю. А если Пучков даст себя ухлопать, его на том свете найду и ноги выдерну!
Когда стемнело, после дополнительной разведки все перебрались в овраг. Вообще ночь выдалась беспокойная. Постоянно гудела техника — видно, гитлеровцы перебрасывали резервы. Правильно — завтра тут танки Павленко должны быть, вот они и суетятся.
А утром, на небольшом густо заросшем кустарником пригорке появились немцы. Они прикатили на легковой «татре» и теперь, выйдя из машины, разглядывали дорогу в бинокль. До картинно стоявших на бугре фрицев было метров триста, поэтому о чём именно базарят между собой два офицера-танкиста, мы не услышали. Ближе подобраться тоже не получалось никак — под холмом остался стоять 251-й полугусеничный БТР, в котором торчали панцергренадеры. Жалко… не будь солдат, мы бы этих рекогносцировщиков могли снять по-тихому и вдумчиво расспросить, какая именно пакость здесь готовится. Наблюдатели активно обменивались мнениями, попутно разглядывая окрестности, а позже, отметив что-то на карте, запрыгнули в свою машинку и в сопровождении конвоя резво удалились.