Все женщины – химеры
Шрифт:
Фицрой чуть подал коня в сторону.
– С тобой опасно даже садиться рядом!
– Не садись, – ответил я. – Я сам все съем.
Он посмотрел несколько странно.
– Правда?.. Хорошо-хорошо… Не буду мешать.
Рундельштотт пробормотал:
– Юджин, а ты не слышишь погоню?
– Нет, – ответил я быстро, – у меня чувствительность пока пониженная. Вон даже шуточки Фицроя для меня какие-то странные, хотя он и старается, из полинялой кожи лезет.
– Погоня, – повторил он. – Уже давно.
Я спросил нервно:
– Так почему молчали?
– Они держались на расстоянии, – сообщил он. – А сейчас к ним прибыло подкрепление на свежих конях. Из расположенных вблизи границы с королевством Нижних Долин застав.
– Догоняют?
– Да, – ответил он хмуро. – А впереди река. Вверх по течению есть мост…
– Знаю, – сказал Фицрой, – мы по нему проходили. Но он далековато.
– А если попытаемся пройти к нему, – сказал Рундельштотт, – нас перехватят. Ладно, тогда прямо…
Фицрой стиснул челюсти, я видел рифленые желваки и сдвинутые над переносицей брови, однако он смолчал, только пустил усталого коня в галоп.
Реку мы услышали до того, как деревья раздвинулись, и даже раньше, чем открылся заросший густым кустарником берег. Навстречу воздух пошел влажный, прохладный, а еще стало слышно, как волны с разгона шумно и нагло бьют в беззащитный берег.
Фицрой впереди резко натянул повод.
– Хуже, – крикнул он, – чем я боялся!
Мы с Рундельштоттом подъехали ближе, сердце мое тревожно сжалось. Эта река казалась мне не такой широкой и бурной, но мы переходили ее по мосту, а мосты все-таки строят в самых узких местах, здесь же и ширь, и скоростное течение, что унесет нас с конями вместе…
– Ученых ослов в середину! – крикнул я.
Фицрой оглянулся дико, а Рундельштотт тяжело слез с коня, тот послушно двинулся за ним, а чародей как в забытьи приблизился к самой кромке воды.
Фицрой нервно оглянулся, но теперь и я услышал далекий собачий лай, даже треск кустов и крики всадников.
Рундельштотт тяжело вздохнул, его вытянутые вперед руки дрогнули, он с усилием растопырил пальцы и закрыл глаза.
Фицрой напомнил нервно:
– Погоня с другой стороны!
Рундельштотт прошептал, словно в забытьи:
– Я не боевой маг…
Фицрой покосился на меня.
– Да? Но других учить – получается.
Мне вдруг почудилось, что старый чародей остановит воды реки, и мы перейдем на ту сторону посуху. Однако Моисею было легче, морские воды стоят на месте, а здесь река достаточно бурная, скорость такая, что любого всадника утащит по течению, а там разобьет о камни, если не утопит раньше.
Фицрой, поглядывая то на мага, то на реку, покинул седло и взял под уздцы своего коня и коня чародея. Рундельштотт начал проговаривать заклятие, я видел, как он произносит с огромным трудом слова на древнем языке, словно ворочает камни, лицо побледнело, а на лбу проступили мелкие крапинки пота.
Фицрой вскрикнул:
– Это что… это что?.. Мы сумеем?..
На берегу сразу от наших ног и до самой воды послышался сухой треск, пощелкивание. Я охнул, видя, как целый участок земли с камешками превращается в обледенелую глыбу, из которой торчат стебли речной травы.
Вода у берега странно затихла, стала серой и ровной. Я наконец сообразил, что случилось, а Фицрой уже сделал осторожный шаг, пробуя подошвой, и потащил за собой обоих коней.
Лед потрескивает, дорожка такая, что едва позволяет пройти двум плечо в плечо, а для пугливого коня и этого может показаться мало, но, похоже, Рундельштотт что-то нашептал и коням, хотя мне показалось, коней сумел успокоить Фицрой, а Рундельштотт, как он сказал, может только с неживой природой.
Ледяная дорожка нарастает впереди, выдвигаясь, как лезвие исполинского меча. Волны перехлестывают и поверху, хотя основная масса проносится под ледяным мостом.
Фицрой двинулся впереди, время от времени вопит, что лед истончается, надо добавить, и Рундельштотт, уже смертельно бледный, приподнимает вытянутую руку, словно указывает вдаль и говорит что-то типа: здесь будет город заложен назло надменному соседу…
Я тащу за собой испуганного коня в арьергарде, то и дело оглядываюсь, в лесу уже гам, шум, треск кустов и собачий лай все ближе.
Мы дошли только до середины реки, когда на берегу распахнулись кусты. Сразу в трех местах выметнулись собаки, а за ними псари на длинных поводках. Один с двумя собаками бросился было за нами, но быстро истончающийся лед разом проломился.
Их не унесло бурным течением только потому, что оказались в воде близ берега. Собаки выскочили с визгом, люди с проклятиями, но из кустов и из-за деревьев выскакивают все новые преследователи.
Трое подбежали к самой воде и, уперев арбалеты в землю, начали быстро натягивать тетивы.
– Щас, – сказал я саркастически. – Лучше колдуна своего позовите…
Только один успел вложить стрелу в паз и поднял арбалет к плечу. Я всадил в него две пули, остальные попытались попятиться, но я стрелял и стрелял, пока все не рухнули лицом вниз. Один из лордов подхватил арбалет и повернулся в мою сторону.
– Зря, – крикнул я. – Брось!
Он прижал приклад к плечу и повел в мою сторону прицелом. Я торопливо выстрелил трижды. Его тело задергалось, все три пули попали в грудь, хотя расстояние уже весьма, но я стреляю все точнее и точнее, пора начинать себя уважать.
Остальные орали и закрывались щитами, я попятился, пока лед не начал истаивать у меня под ногами, побежал за конями, чувствуя, как лед трещит и прогибается подо мной, будто я тяжелее своей лошадки.
Рундельштотт держал руку вытянутой, пока мы не достигли берега, а там свалился кулем в подставленные ладони Фицроя.
Лед проломился подо мной, когда я был в двух шагах от берега, глубина всего по пояс, я выбрался на мокрую скользкую траву.
Фицрой усиленно тряс чародея, стараясь привести в чувство.