Всегда только ты
Шрифт:
— С чего вдруг музыка?
Я кланяюсь, выпрямляюсь и протягиваю руку.
— Мадам. Могу я пригласить вас на танец?
Складка между её бровями разглаживается, и она от души хохочет.
— Ты точно родился не в то столетие, — шагнув ближе, она стискивает мою рубашку в кулаке и дёргает меня к себе. Я накрываю ладонями её щёки, наклоняясь для поцелуя. — Подожди, — Фрэнки кладёт ладонь на мою грудь.
Я отстраняюсь.
— Что?
— Тебе не стоит меня целовать… — она медлит, прикусывая губу.
— Насколько я знаю, аллергия не
— Не франческай мне тут, Сорен, — ворчит она, затем мгновение спустя смотрит мне в глаза. — Ладно, возможно, я немножко простыла, ясно? Но пожалуйста, пожалуйста, не переходи в режим медбрата. Вот что я имела в виду в тот день за ланчем. Когда мы начали это всё, Рен.
Я удерживаю её глаза, затем целую в щёку. Потом в уголок рта.
— Рен…
— Если к этому времени я не заразился, Фрэнки, то уже не заражусь. Просто позволь мне целовать тебя, — я накрываю её губы дразнящим лёгким касанием, пока мои большие пальцы нежно гладят её щёки. У неё сладкий привкус шоколада, и её губы такие порочно мягкие.
Пока я углубляю поцелуй, нас обдувает лёгким бризом, одеялом морского воздуха и слабым запахом цветов. Фрэнки обвивает руками мою шею и льнёт ближе.
— Моё сердце в твоих руках, Сорен Бергман, — шепчет она мне в шею. — Пожалуйста, пожалуйста, будь с ним осторожен.
Я крепко обнимаю её, покачиваясь из стороны в сторону вместе с ней.
— Всегда, — оставив мягкий поцелуй в уголке её рта, я опускаю одну руку на её талию, а другой беру её ладонь. — То же относится и к тебе, Франческа. Иначе мне придётся начать писать жалостливые любительские стихи.
Она кладёт голову на моё плечо и счастливо вздыхает, пока я веду нас в медленном танце по террасе.
— Такой хороший танцор, — бормочет она. — Ты раздражающе хорош во всём, что ты делаешь.
— Ну, не во всём. Я не смогу встать на мостик, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Вообще не умею делить числа столбиком. И до сих пор учусь, как стать хорошим кое в чём ещё.
Фрэнки поднимает на меня взгляд.
— В чём же?
Я тихо фыркаю, чувствуя, как к щекам приливает румянец.
— Ты заставишь меня сказать это вслух?
— Оооо, — она машет рукой. — Тут никаких поводов для беспокойства. Ты лучший любовник, что у меня был, Зензеро. Однозначно.
Моё сердце сжимается. Не от прилива гордости, а потому что я говорю себе — это связано во многом с тем, что Фрэнки чувствует, когда мы вместе. Что она чувствует в сердце, а не только в теле. Что для неё, как и для меня, это не просто секс. Это занятия любовью.
— Прости, если я недостаточно говорила тебе, — шепчет она. — Это не потому, что я не думала об этом. Думала. Много. Часто.
Я мягко целую её в губы.
Её глаза встречаются с моими, и она с любопытством смотрит на меня.
— Помнишь, ты сказал мне, что чтобы попасть в Шекспировский клуб, надо процитировать строки, которые имеют для тебя значение?
— Угу.
— Если бы я стояла на пороге твоего собрания и определяла, стоит тебя
Ветер бросает завиток тёмных волос на её лицо. Я мягко убираю его за её ухо, провожу пальцами по раковинке её уха, по гладкой линии шеи.
— Франческа, ты пытаешься сказать, что желаешь ухаживаний в стихотворной форме?
Она улыбается.
— Ну, я пыталась действовать лукаво. И как у меня вышло?
— Превосходно, — я привлекаю её поближе, грудью чувствуя, как сильно бьётся её сердце. — Давай подумаем. А, всего лишь одно.
Прочистив горло, я всматриваюсь в её глаза.
— «Не верь, что звёзд огонь сияет, что солнце путь свершает свой, не верь, что правда лжи не знает, но верь, что ты любима мной», — я смотрю на неё и дарю нежный поцелуй. — Как тебе такое?
Фрэнки улыбается ещё шире и целует меня в ответ. Я обнимаю её под россыпью огненных звёзд на ночном небе.
Глава 29. Фрэнки
Плейлист: Arcade Fire — My Body Is a Cage
В команде царит неспокойная энергия. Черты лица Рена нехарактерно напряжены, будто он лишь наполовину присутствует в моменте и отвлекается на беспокойство. Надеюсь, это беспокойство не связано со мной. Хотя я логичный кандидат. Я чувствую себя говном, прилипшим к подошве старого кроссовка.
Вчера я легла спать, чувствуя себя не очень хорошо, а сегодня проснулась, зная, что устремляюсь прямиком в эпицентр шторма. Моя грудь ощущается тяжёлой. Я то и дело сдерживаю влажный кашель, уткнувшись в сгиб локтя. И когда я буквально десять минут назад ходила в туалет, моя моча была тёмной, а кожа в отражении над раковиной казалась пожелтевшей. Я знаю, что мне надо пить воду, но едва могу влить её в своё горло.
Хуже всего то, что я — не самая плачевно выглядящая из собравшихся в комнате. Энди тихий (он никогда таким не бывает), Тайлер раздражителен, Лин делает всё как-то с неохотой. На лице Роба хмурая гримаса, которая в моей памяти сохранена под меткой «я поссорился с жёнушкой», а если Франсуа начнёт стрессовать ещё сильнее, я точно подсуну ему одну из своих таблеточек лоразепама, припасённых на крайний случай.
Как всегда, команда собралась в складской части арены, куда заезжают грузовики со всякими штуками, которые вы бы наверняка не посчитали нужными, но видимо, они необходимы для поддержания работы спортивного учреждения. Здесь парни обычно выполняют свой футбольный ритуал, который должен помочь им оставаться проворными, слаженными и просто позволяет отвлечься перед игрой.
Их версия футбола — это не матч в привычном понимании слова. Парни просто разогреваются, встав в круг и перебрасывая мяч друг другу. Единственная цель этого упражнения — не дать футбольному мячу упасть на пол. Это заставляет их следить за своими движениями и товарищами по команде. Словом, классное упражнение перед игрой.