Всего лишь человек

Карлайл

Как бы я хотел, чтобы все было проще!

Чтобы Эдвард выбрал и полюбил равную себе, уже обращенную, зрелую, сильную вампиршу. Чтобы он повстречал свою вторую половинку среди таких как мы. И ведь проблема не в том, что он слишком требователен и своенравен… просто Изабелла Свон – действительно его вторая половинка. Он, наконец-то, нашел ее.

К тому моменту, когда я впервые увидел ее, я уже был порядком наслышан. Мнения были противоречивые. Розали считала ее серой мышкой и посредственностью, Элис же придерживалась мнения, что она – чудо. Эммет спросил: «Белла – это та, что у нас математику ведет?», а Джаспер сказал, что в ее присутствии он старается не дышать. Лишь в этом все сходились единогласно, даже Эдвард: Белла стала бы отличной закуской. Я снисходительно усмехался на это, но когда впервые встретил ее, я понял, что они были правы.

Такие люди встречаются один на миллион и, как правило, не доживают до совершеннолетия. Если на их жизненном пути встречается вампир, обычно на этом их жизнь обрывается. В лучшем случае они сами становятся вампирами. Но чаще – просто едой. То, что Изабелла дожила до семнадцати лет, было результатом ее парадоксальной везучести. Всю свою жизнь она прожила в залитом солнцем штате, куда вампиры не очень-то любят соваться, а по ночам и в пасмурные дни сидела дома, так что вероятность столкнуться с нашим видом была минимальна. Ее везение продолжилось, когда из всех штатов и городов она была вынуждена приехать именно в тот, в котором живут вегетарианцы. И после этого Эдвард говорит, что она притягивает неприятности? Как по мне, так она в рубашке родилась.

Но, говоря по правде, я бы не стал рассчитывать на дальнейшее везение. Белла, судя по всему, решила задержаться в Форксе, а здесь частенько бывают проездом наши сородичи. Так или иначе, но выбор невелик: либо она уезжает обратно в Аризону, либо мы обращаем ее.

Я так и сказал Эдварду, и он, кажется, был со мной согласен. Я был уверен, что со дня на день он попросит меня сделать это. Но время шло, а ничего не менялось. Я видел, как Эдвард оберегает Изабеллу, осознавая ее хрупкость и уязвимость, причем не только от внешних опасностей, но и от нас, и от себя самого. Я знал, что в нем борются противоречия, но не понимал, чего он ждет. Со временем ничего не изменится. У них нет будущего, пока они разной природы. И Эдварду следовало бы принять решение… но он, казалось, не думал о будущем. Он наслаждался ее обществом, как обычный мальчишка. В глубине души я был рад за него, потому что впервые за сто лет он повстречал действительно родственную душу. Но умом я понимал, что ничем хорошим это не закончится.

Поначалу семья не могла понять его странной привязанности – как можно влюбиться в настолько несовершенное существо? Эммет даже высказал предложение один раз отказаться от диеты – Белла наверняка того стоила, с таким-то ароматом… Но Эдвард нашел в ней нечто большее. Она была уникальна не только благодаря своему запаху. Она была для него тайной, которую он не мог постичь. В отличие от всех других женщин, которые встречались ему на жизненном пути, ее мысли он увидеть не мог. А еще… еще она любила ту же музыку, что и он, читала те же книги. Даже если бы он был человеком, и запах не играл бы для него роли, он бы влюбился в нее – я был уверен.

Лично мне, с точки зрения человека, а не хищника, Белла не особо понравилась. Внешне она была ничего, у нее были очень красивые волосы – это первое, на что я всегда обращаю внимание – вот только внешность обманчива. За все время, что мы с ней виделись, она ни разу не улыбнулась, ни разу не заговорила первой. В ее поведении я замечал депрессивные оттенки. С одной стороны, если это характер такой, то мне не особо хочется принимать ее в семью, хотя ради счастья Эдварда я готов пойти на уступки. Но на сколько его хватит? Что будет, если они разорвут отношения? Белла уйдет из семьи, и, возможно, станет настоящим хищником. Я буду чувствовать на себе ответственность за то, что породил монстра. С другой стороны, это, возможно, действительно депрессия. Для ее развития почва была вполне благодатной: Белла поселилась в городе, где практически нет солнца, которое она так любила. Это уже не говоря о том, что солнце на большинство людей действует благоприятно, и переезд из Аризоны в Вашингтон на кого угодно подействовал бы удручающе. Кроме того, она была вынуждена расстаться с привычным образом жизни. И хотя Белла твердила, что это было ее решение – уехать от мамы, я подозревал, что она просто скрывает свое унижение и обиду: мать отослала ее, чтобы она не мешала ее новой семейной жизни. И если это действительно так, я понимал причину, по которой Изабелла не испугалась семьи вампиров, а наоборот, заинтересовалась. И этой причиной была не любовь к Эдварду, а обычная тяга к саморазрушительному поведению, свойственному страдающим депрессией. У Беллы начисто отсутствовал инстинкт самосохранения, и это подтверждало мою догадку.

Со временем я лишь укрепился в своем мнении, однако стал смотреть на это иначе. Ведь что было бы, если бы Белла была нормальной девушкой? Она бы сбежала, сверкая пятками, от Эдварда и его «ненормальной» семейки. И у моего сына не осталось бы шанса. Возможно, только такая как она – рискованная, скрытная, неуязвимая к его телепатии – имела реальный шанс стать его второй половинкой.

Поэтому я и решил не вмешиваться. Я знал, что Эдвард не даст случиться беде – он не отходил от Изабеллы ни на шаг. Но внутренне я уже готовился обратить ее – я знал, что она просила об этом Эдварда, а после того, как она узнала историю нашей семьи, я ждал, что она придет с этой просьбой ко мне. И я не видел причины отказать. Прежде я изменял людей только на грани жизни и смерти, когда пути назад у них не было. Но здесь случай особый: ее судьба и так предрешена.

Я не знаю, планировала ли она поговорить со мной, судя по странным взглядам, которые она бросала время от времени – да, но она не успела. Появился Джеймс со своей командой. Все должно было произойти тогда, это было бы самым лучшим решением… и я не совсем понимал, почему Эдвард так ценит ее человеческую жизнь, что отказывается обратить даже в столь критической ситуации. Но, так или иначе, мы решили помочь ему сделать так, как он хочет.

Та история открыла мне глаза на еще одну истину. Какой бы депрессивной личностью ни была Белла Свон, в ее душе было еще кое-что, заслуживающее внимания. Она умела любить, и она любила. Своего отца – достаточно сильно, чтобы вспомнить о нем в момент прямой опасности. Свою мать – слишком преданно, что заставило ее отправиться в пасть чудовищу, лишний раз не задумываясь. Всю мою семью – заботливо настолько, чтобы попытаться отказаться от нашей помощи в ситуации с Джеймсом, хотя на самом деле в опасности была только она. И Эдварда – чересчур самозабвенно. Ради него она готова была отказаться от человеческой жизни. Поначалу я думал, что она просто не осознает, на что идет. Но потом я понял – она очень тщательно изучила этот вопрос. Помимо нас у нее был еще один источник информации, альтернативная точка зрения, так сказать – квилеты. И после общения с ними она все еще готова к переменам. Это говорит о многом.

Но она оставалась человеком, и Эдвард очень это ценил. Мы же постепенно привыкли к этой странной ситуации, хотя и не совсем понимали. Со временем для меня кое-что прояснилось. Эдвард просто боялся потерять Беллу. Поскольку он не видел ее мыслей, он не мог быть уверен в том, кем на самом деле является для нее. Сначала он думал, что для Беллы это просто мимолетное увлечение, первая любовь, которая по традиции обязана быть несчастной… Потом он заподозрил, что она просто повелась на его вампирскую харизму и обаяние. Но когда оказалось, что она не собирается вешаться на шею каждому встречному вампиру, эта теория отпала, и его стала мучить самая упрямая проблема, которую ему подкинула Розали.

Эдвард

Я все же вампир, а не дитя пятилетнее. Да, Карлайл воспитал меня, он дал мне новую жизнь – замечательную жизнь – но это не значит, что я должен вечно идти на поводу у его мнения. И вся семья будто сговорилась – обрати или съешь. Последнее – шутка, конечно, но совершенно не смешная.

Я принял решение, и буду следовать ему, независимо от того, поддержат они меня или нет. Уж чего не ожидал – так это поддержки от Элис. Она, впрочем, всегда относилась ко мне лучше, чем другие – не считая родителей, конечно. Но то, с каким энтузиазмом она поддерживала все, касающееся меня и Беллы, настораживало.

Со временем Беллу приняли все, кроме Розали. Поначалу она просто недолюбливала Беллу – ревновала. И хотя теперь для нее никто кроме Эммета не существовал, она не могла простить мне давнего отказа. Впрочем, когда она поняла, что я намерен оставить Беллу человеком, она немного смягчилась.

И только тогда я смог увидеть в ее мыслях еще одну причину, по которой она была против обращения Беллы.

Мы, вампиры, заложники вечности и голода. Розали никогда не жаловалась на то, что ее обратили, но ни для кого не было секретом, что она предпочла бы прожить недолгую, но естественную человеческую жизнь. И она была уверена, что Белла не будет счастлива, вступив в нашу семью.