Всего один поцелуй
Шрифт:
Она прерывисто вздохнула, почувствовала, как по ее щекам текут слезы, и прошептала:
– Ты вовсе не обязан делать это.
– Я так хочу, – произнес он слегка осипшим и все же до боли знакомым голосом. – С твоей стороны было бы крайне несправедливо ограничивать меня.
Внезапно его широкие плечи оказались между ее ног, а сильные руки окружили ее бедра.
Боже милостивый! Худший из ее ночных кошмаров и любимейшая из грез одновременно ожили и породили это неописуемо напряженное мгновение. Он пристально смотрит на нее, его лицо
Он бережно прикоснулся к ее коленям и мягко раздвинул их еще шире. Она смирилась с неизбежным и не стала сопротивляться. Пусть будет, как будет. Пусть он увидит ее. Пусть увидит все безобразные отметины, все до единой.
Его пальцы медленно скользили по бесчисленным серебристым линиям – памятным знакам давнего трагического происшествия. А когда он принялся массировать ее колено, последние мысли о сопротивлении растаяли как дым. Никто – даже мать и отец – никогда не пытался снять напряжение мышц и разработать распухший сустав. Божественное, восхитительное ощущение.
Он целовал шрамы, и всякий раз, когда ей казалось, что он вот-вот остановится, его пальцы и губы вновь возвращались к ее колену. Каждое свое движение он сопровождал тихими ласковыми словами. Вот к чему привело ее стремление утешить и поддержать его.
Убаюканная нежными прикосновениями, Джорджиана закрыла глаза и с удивлением заметила, как ее постепенно покидает горечь, напряжение, стыд…
Но вдруг…
Вдруг он провел языком по внутренней стороне ее бедра до самого верха и почти коснулся…
Она резко втянула в себя воздух, открыла глаза и попыталась немедленно сдвинуть ноги, несмотря на то, что между ними находился его могучий торс.
– Нет, Джорджиана, лежи спокойно. – Он явно отказывался сдавать позиции.
– Но ты же не собираешься…
– Обязательно, если ты предоставишь мне такую привилегию.
– Но…
– Доверься мне, – прошептал он, пристально глядя на нее сквозь сумрак ночи.
О, она доверила бы ему свою жизнь, не говоря уже о сердце, которое и так давно принадлежало ему!
Джорджиана расслабила ноги, перестала брыкаться и затихла. У нее полыхали щеки, припухшие от недавних слез, бешено колотилось сердце, и она боялась, что просто взорвется от переполнявших ее чувств, как только он прикоснется к ней.
Обдавая горячим дыханием ее бедра, Куинн прильнул ртом к трепещущей плоти и провел по ней языком. Джорджиана выгнулась на мшистой постели.
Терпеливо и непреклонно удерживая ее на месте, он все более требовательно и настойчиво впивался в нежные складки ее лона. Одновременно сильные пальцы гладили ее грудь и слегка пощипывали полукружия сосков.
Пронзительное, граничащее с мукой наслаждение завладело всем ее существом, и она из последних сил сдерживалась, чтобы, как было приказано, «лежать спокойно» под натиском бурных ласк.
Его пальцы, скользнув между бедрами, приблизились к входу в ее лоно, а язык отыскал пик ее чувственности, и она задохнулась от желания.
Он ласкал ее снаружи и внутри, и она уже не владела собой. Ее тело по собственной воле напрягалось и расслаблялось, обретая нечто, чему она не знала названия. Волны экстаза захлестывали ее, раскручивая спираль сладострастного восторга.
Джорджиана замерла, упиваясь каждым мгновением доселе неведомого ей наслаждения.
– О… – выдохнула она в благоговейном трепете. – О, Куинн… – Она закрыла глаза, не желая возвращаться к реальности и понимая, что больше никогда не испытает ничего подобного.
Приподнявшись на локтях и посмотрев на его склоненную голову, Джорджиана провела руками по его мягким волосам и прошептала:
– Куинн, я никогда… – Смущение помешало ей продолжить: – Прошу тебя.
Она мягко потянула его за плечи, побуждая к тому, чтобы он накрыл ее тело своим.
Он лег на нее и принялся неторопливо целовать ее грудь, ей было так уютно в его ястребиных объятиях.
Его лицо почти вплотную приблизилось к ней, и непостижимо глубокие глаза встретились с ее глазами.
– Ты уверена, что хочешь этого? – тихо спросил он, и океанские волны мягким рокотом вторили ему.
Не в силах произнести ни слова, она молча кивнула.
Все вокруг перестало существовать, когда он, стараясь не задевать больное колено, приподнял ее и широко раздвинул ее бедра. Бархатистое и влажное лоно ощутило давление могучей плоти… Он неожиданно замер и снова низко опустил голову.
– Возьми меня. – С замиранием сердца прошептала она. – Пожалуйста, Куинн. Сейчас.
Он внял ее мольбам и одним движением вошел в нее с разрушительной силой.
У нее перехватило дыхание. Мощное властное вторжение повергло ее в шок – оно не имело ничего общего с тем, что происходило с ней в первую и единственную брачную ночь. С ней вообще никогда ничего подобного не происходило.
Это было обжигающее… обладание.
И она с радостью приняла его. Даже острая боль не испугала ее. Боль была для нее ничем, а он – всем на свете. Она хотела его всю жизнь. Он заставил ее почувствовать себя почти красивой и желанной. Отдаваясь ему, она всей душой стремилась хотя бы на время облегчить его внутреннее одиночество.
Глава 10
Господи, что происходит?
Ведь это – Джорджиана. Джор-джи-а-на.
О небо, кажется, он слишком поздно спохватился и теперь уже не совладает с собой.
Точнее, неизбежно овладеет ею. По крайней мере, именно такое желание переполняло его после того, как он испробовал, какова на вкус и на ощупь каждая складочка ее дивной плоти. Разумеется, он отдавал себе отчет в том, что им движет первобытная мужская потребность пометить ее как свою собственность. Однако его холодный рассудок явно самоустранился и не спешил обуздать разгоряченное тело. Правда, оставалась еще совесть…