Всего один поцелуй
Шрифт:
– Сэр, не сочтите за дерзость, но в следующей бухгалтерской книге вы найдете примечание на сей счет. Вещь возвратили по месту покупки, когда ее светлость отлучилась в публичную библиотеку. – Его голос постепенно сошел на нет.
– И…
– И госпожа маркиза полагает, что оставила ее в музыкальном салоне графини Хоум. Случился большой переполох. Графине были высказаны претензии с употреблением… хм… весьма нелицеприятных выражений.
– Мистер Тилден, прошу вас послать графине розы из оранжереи
– Очень хорошо, милорд. – Лицо управляющего расплылось в счастливой улыбке. – Будет ли мне дозволено вновь повторить, как отрадно видеть вас здесь, милорд?
Глава 2
27 июля – список дел
– проверить, как копнят сено, достаточно ли оно сухое;
– пригласить Ату и «Вдовий клуб» на завтрашний обед;
– проследить за работами на заболоченном поле;
– проведать пчел;
– перепроверить хозяйственные книги на случай его приезда…
– проверить свинарник – фу…
Самое неприятное из намеченных дел пришлось на конец дня. Вообще-то можно было свободно отложить противное мероприятие на потом. С другой стороны, осматривая дренажные канавы в северо-восточных угодьях и посещая пасеку, Джорджиана уже перепачкала платье глиной, воском и медом, так что, пожалуй, лучшего времени для грязной работы ей не найти. И уж никак нельзя допустить, чтобы это легло на плечи отца. С каждым днем ему становилось все труднее и труднее заниматься чем-нибудь, кроме проверки хозяйственных книг.
Джорджиана вошла в свинарник и огляделась. Удручающее зрелище. Определенно с тем человеком, которого недавно наняли, надо что-то делать. Новые кормушки просто никуда не годятся. Мерзость какая! Все вкривь и вкось, а снизу, очевидно, имеется щель. Помой просачиваются наружу, и свиньи явно недоедают.
Ну и как быть? Сегодня помощников уже не найдешь. Она сама распустила всех по домам, когда ветер усилился, барометр пошел вниз, и на горизонте появились тяжелые тучи – предвестники надвигающейся грозы.
Придется все делать самой. А когда было иначе? Возможно, она просто отказывается признавать, что ей нравится такое положение вещей.
Прихватив тяжелую корзину с инструментами, Джорджиана шагнула в густую навозную жижу загона, зацепилась за ржавый гвоздь и порвала подол.
Чтоб его!
Тихонько выругавшись, она с трудом пробралась между мирно спящими в глубокой грязи свиньями. Теперь платье не годится даже для самой последней судомойки, придется отдать его старьевщику. Она пожала плечами. В последнее время платья изнашиваются все быстрее и быстрее.
Джорджиана осторожно поставила корзину с инструментами на край корыта, взяла молоток и вытащила кривые, плохо забитые гвозди. Гнилая доска с грохотом отвалилась от кормушки, разбудив свиней. Теперь придется действовать быстро.
Не прошло и пары минут, как доска была прилажена на место, гвозди забиты должным образом, а на Джорджиану обрушилась небольшая восторженно хрюкающая лавина. Вездесущие влажные пятачки с любопытством тыкались в закрепленную кормушку, шарили по краю корыта и даже проникли под подол платья…
Джорджиана покачнулась и потеряла равновесие. Теперь платье не пригодится даже старьевщику. С этой мыслью она успешно приземлилась прямиком в грязь и, посмотрев на себя, обнаружила, что испачкалась окончательно. Повсюду только восхитительная зеленовато-коричневая субстанция, сдобренная резким запахом… свинства, от которого просто слезы на глаза наворачивались.
И разумеется, в качестве финального унизительного аккорда Гвендолин – Джорджиана не устояла перед искушением назвать именем свекрови самую жирную и устрашающую хавронью – перевернула своим гнусным рылом корзину с инструментами. Тяжелый обух топора упал Джорджиане на ногу. Прямо на больное колено.
– О-о-о, – простонала она, хватаясь за ушибленное место. – Чтоб тебе пусто было, идиотское жалкое подобие окорока. Я собственноручно приготовлю бекон из твоей туши. Сегодня же, Гвендолин!
Джорджиана закончила гневную тираду образцово-показательным сквернословием самого нечестивого свойства. Два десятка лет она прилежно училась у полевых работников и при случае с законной гордостью изливала потоки площадной брани на какой-нибудь подходящий объект. Конечно, если рядом никого не было.
Внезапно она уловила какое-то движение, подняла глаза и увидела, что прямо перед ней стоит он.
Куинн. Куинн Фортескью.
О небо! Это он. Она открыла рот, но не смогла произнести ни единого слова. Зато ее сердце расстаралось вовсю – наверняка даже он слышит, как громко оно бьется. В присутствии Куинна она всегда становилась круглой идиоткой, и, похоже, за пятнадцать лет ничего не изменилось. Впрочем, нет. Теперь ей придется совсем плохо, потому что он превратился в невозможно красивого мужчину.
Спокойный, невозмутимый, безукоризненно одетый – само совершенство и настоящий маркиз Элсмир, – он стоял, расправив невероятно широкие плечи, расставив ноги и подперев бока руками. Незыблемый и вечный, словно огромный дуб на лужайке Пенроуза. Только под дубом не происходило такого великолепного торжествующего свинства, как сейчас перед глазами Куинна.
Его глаза… точнее, взгляд – открытый и теплый. Взгляд, который она не сможет забыть до конца своих дней. От него не осталось и следа. Теперь он был абсолютно непроницаемым.