Всего одно злое дело
Шрифт:
– Очень многое будет зависеть от Марка, от того, что он скажет о контракте, – ответила она. – Пока я с ним на эту тему не разговаривала.
– И как же Марк отнесется к вашему переезду, если вы все-таки решитесь?
– Ну, по-видимому, в Лондоне существуют тысячи стряпчих, которые с удовольствием взвалят на свои плечи груз моих маленьких неразрешенных проблем.
– Это да, только я имел в виду другое.
На столе появились минеральная вода с газом и бутылка вина. Пришлось пережить церемонию открывания последней, демонстрации пробки, дегустации и, наконец, одобрения. Вино было разлито по бокалам, прежде чем Дейдра ответила:
– О
Линли покатал ножку бокала между пальцами.
– Думаю, что я спрашиваю, есть ли у меня какие-нибудь причины видеться с вами… конечно, помимо наших бесед, которыми я наслаждаюсь.
Перед тем как ответить, Дейдра посмотрела на свое вино. У нее это заняло несколько секунд, потому что она не была болтушкой и не притворялась ею.
– Когда дело касается вас, я постоянно борюсь со своим здравым смыслом.
– Что вы имеете в виду?
– Мой здравый смысл не перестает напоминать мне, что моя жизнь будет гораздо спокойнее, если я полностью посвящу ее млекопитающим, которые не умеют разговаривать. Понимаете, у меня была причина для того, чтобы стать ветеринаром.
Томас выслушал это и попытался проанализировать сказанное, поворачивая его в уме и так и этак. Наконец он решил сказать:
– Но вы же не можете рассчитывать прожить всю жизнь, так и не контактируя с вашими братьями по разуму? Не может быть, чтобы вы этого хотели.
Появились закуски – свежекопченая ирландская семга для нее и салат «Капрезе» для него. Салат был просто огромен. О чем он думал, когда заказывал его?
– Вот в этом-то все и дело, – сказала Дейдра. – Я могу этого хотеть. Любой может этого хотеть. Часть меня, Томми…
– Вы только что назвали меня «Томми».
– Томас.
– Первое мне нравится больше.
– Я знаю. Но, пожалуйста, это вырвалось неумышленно. Вы не должны думать…
– Дейдра, в жизни ничего не происходит случайно.
Она опустила голову, по-видимому, обдумывая услышанное. Наконец, собравшись с мыслями, подняла глаза. Они прямо-таки блестели. Свечи, подумал Линли. Все это только свечи.
– Давайте оставим это для следующего разговора, – сказала Дейдра. – Что я хотела сказать, так это то, что одна часть моего «я» не умеет устанавливать и поддерживать отношения. Отношения, при которых могла бы развиваться я сама и при которых могли бы развиваться люди, с которыми я их устанавливаю. В конечном счете все эти отношения всегда сходили на нет, и, наверное, так будет продолжаться и дальше. Понимаете, есть часть меня, до которой нельзя дотрагиваться, и попытка сделать это заведомо означает поражение для каждого, кто попытается влезть мне в душу.
– Нельзя или не хочется?
– Что?
– Дотрагиваться. До нее нельзя дотрагиваться, или вам не хочется, чтобы до нее дотрагивались?
– Боюсь, что нельзя. Я очень независимый человек Мне приходится быть такой, после того как я попала в средний класс так, как я в него попала.
Дейдра ничего не подчеркивала, да это было и не нужно. Томас знал о ее происхождении. Когда-то она показала ему свои истоки: дряхлый дом на колесах, из которого ее с братьями и сестрами забрали правительственные чиновники, лишившие родительских прав ее отца и мать; система государственной опеки, в которую их поместили, ее собственное удочерение и смена личности. Он знал все это, но его данные обстоятельства ничуть не волновали. Да и не в них было дело.
– Эта часть моего «я» навсегда останется со мной, – сказала Дейдра. –
– Это потому, что ваши родители были цыганами?
– Если бы они ими были, Томми…
На этот раз он пропустил имя.
– Цыганство подразумевает хоть какую-то культуру, традиции, историю. А у нас ничего этого не было. Все, что у нас было, – так это настоящая мания моего отца… Как это еще можно назвать? Его навязчивая идея превратить свою жизнь непонятно во что. И именно это привело к тому, что нас у него забрали…
Ее глаза стали еще ярче. Она отвернулась от него и стала смотреть на пустой камин.
Линли быстро произнес:
– Дейдра, это абсолютно…
– Нет. И никогда не будет. Это часть меня, и эта неприкасаемая часть меня требует, чтобы ее уважали. И всегда мешается.
Томас ничего не сказал, давая Дейдре время взять себя в руки. Он сожалел, что подтолкнул ее к этому краю. Обычно на этом краю она всегда хотела с ним расстаться, против его воли.
Дейдра посмотрела на него с нежностью.
– Дело ведь не в вас. И вы это знаете. Дело не в том, кто вы такой, где вы выросли и что связывает вас с десятками поколений ваших предков. Дело во мне. И в том, что у меня нет никаких предков, о которых я знала бы или о которых мне рассказывали бы. А с другой стороны, я подозреваю, что вы можете перечислить ваших предков, начиная с Тюдоров.
– Маловероятно, – улыбнулся Линли. – Вот со Стюартов – может быть, но не с Тюдоров [343] .
– Вот видите, вы знаете про Стюартов. Томми, там, – Дейдра махнула рукой в сторону окон, подразумевая, видимо, внешний мир, – живут люди, которые не имеют понятия о том, кто такие Стюарты. Вы ведь об этом знаете, да?
343
Королевская династия Тюдоров правила в Англии в 1485–1604 гг.; династия Стюартов пришла ей на смену.
– Дейдра, я просто учил историю. И всё. А вы опять назвали меня Томми. Мне кажется, что вы начинаете слишком сильно волноваться, безо всяких на то оснований. Ну да, да, я знаю, что у Гамлета была мать, но только не говорите мне, что это что-то значит. Люди говорят «вот в чем загвоздка» [344] , но мы-то с вами знаем, что никакой «загвоздки» тут нет. А если даже и есть, то какое она имеет значение?
– Для меня имеет, – сказала она. – Она отдаляет меня.
344
Искаженная фраза из монолога Гамлета «Быть иль не быть».
– От кого?
– От всех. От вас. И, кроме того… После того, что с вами случилось, вам надо… нет, вы заслуживаете – кого-то, кто будет принадлежать вам на все сто процентов.
Томас отпил вина и задумался. Дейдра продолжила есть свою семгу. Он понаблюдал за ней и, наконец, сказал:
– Звучит не очень-то здорово. Никому не нужен такой паразит. Мне кажется, что это только в фильмах женщина и мужчина находят – как это у них называется? – родственные души, с которыми потом вместе шагают по жизни.