Всего одно злое дело
Шрифт:
А ведь ему это почти удалось. Всего каких-нибудь несколько лишних часов в тот день, когда Сальваторе забрал у него паспорт, – и он бы благополучно вернулся в Лондон, откуда его можно было бы достать только после длительного и сложного процесса экстрадиции, если это вообще было бы возможно.
– Молчите, – резко сказал Ажару Греко. – Затем он повернулся со своим стулом к Ло Бьянко и произнес: – Я настаиваю, чтобы вы объяснились, Ispettore, прежде чем я позволю своему клиенту сказать хоть слово. О чем вы сейчас говорите?
– Об убийстве, – ответил Сальваторе.
Виктория,
Линли долго ждал, чтобы поговорить с Барбарой Хейверс. Это произошло во второй половине дня, через два часа после того, как Изабелла Ардери прижала его в своем кабинете. Она потребовала рассказать ей, как идет его «расследование», и кто мог ее за это упрекнуть? С точки зрения суперинтенданта, один из ее подчиненных слетел с катушек и продолжал вести себя в том же духе. Отчет Линли должен был заполнить пробелы в отчетах Джона Стюарта о деятельности Барбары, но Томас не знал, как это сделать, не утопив Барбару.
Одна часть его кричала, что Хейверс полностью заслужила это. Единственно ее связи с Митчеллом Корсико было достаточно, чтобы надеть на нее форму и отправить патрулировать улицы. А если принять во внимание все остальное – начиная с сокрытия информации и кончая прямой ложью в отношении деталей дела, – для нее служба в полиции была закончена. Умом Томас это понимал. А вот на уровне чувств никак не соглашался понять и принять то, что Барбаре Хейверс придется ответить за все. Его сердце говорило ему, что у нее должны были быть серьезные основания для того, чтобы предать все принципы их профессии, и что со временем все с этим согласятся.
Конечно, это была ложь. Не только никто с этим не согласится, но с его стороны было полным сумасшествием на это надеяться. Линли сам не мог согласиться с тем, что она сделала. Он знал, что не был бы в таком смятении, если всецело согласился бы с тем, как Барбара себя вела.
Для встречи Томас выбрал библиотеку. В любом другом месте их бы сразу засекли. Но мало кто мог оказаться на тринадцатом этаже в это время дня. Поэтому он пригласил ее туда, и там он ее ожидал. Барбара вошла, распространяя вокруг себя резкий запах табачного дыма. Она явно выкурила сигарету на одной из пожарных лестниц. Еще одно нарушение инструкций, хотя это уже не играло никакой роли на фоне всего того, что она успела натворить.
Они подошли к одному из окон. Из него хорошо был виден Лондонский Глаз [342] , доминирующий над линией горизонта, с его заполненными туристами стеклянными капсулами. Шпили Парламента гордо подпирали небо, которое сегодня имело оттенок старого олова. Абсолютно совпадает с моим настроением, подумал Линли.
– Были когда-нибудь там? – спросила Хейверс.
Какое-то время Томас не понимал, о чем она говорит, пока не посмотрел на Барбару и не увидел, что она смотрит на громадное колесо. Он покачал головой и сказал, что не был.
342
Одно из крупнейших колес обозрения в мире, высотой 135 м (приблизительно 45 этажей). Открыто в 2000 г.
Она кивнула.
– Я тоже не была. Эти стеклянные капсулы, или как там они называются… Думаю, что мне бы не понравилось быть в них вместе с толпой туристов, которые толкаются локтями, чтобы сделать снимок Биг Бена.
– Наверное.
И больше ничего. Линли отвернулся от окна, достал из кармана пиджака копию поздравительной открытки, которую ему переслал Сальваторе Ло Бьянко, и протянул ее Барбаре.
– Что
– Раньше вы говорили, что не знаете слова Khushi, – сказал Линли. – Эту записку нашли там, где прятали Хадию. Кстати, Ажар подтвердил, что Khushi было детским прозвищем, которое он дал Хадии. Сколько времени вы их знаете, Барбара?
– Кого? – спросила сержант, хотя было видно, что слова даются ей с трудом.
– Барбара…
– Ну, хорошо. В этом месяце будет два года. Но вы ведь это сами знаете. Почему вы спрашиваете?
– Потому что мне кажется невероятным, что за все это время вы ни разу не услышали, как ее отец называет девочку Khushi. Но именно в этом вы пытаетесь меня убедить. В этом и в других вещах.
– Кто угодно мог знать…
– А поточнее? – Линли почувствовал первые признаки гнева, который он пытался сдерживать с того самого момента, когда началась вся эта история. – Вы что, хотите убедить меня, что Анжелина Упман организовала похищение собственной дочери? Или Лоренцо Мура? Или… кто там еще есть, кто, как вы сказали, мог знать, что отец называет дочь Khushi? Неопознанный одноклассник? Десятилетка с навязчивой манией похищения?
– Это могла знать Батшеба Уард, – сказала Барбара. – Если она писала ей письма от имени Ажара, то должна была называть ее Khushi.
– Ну, а дальше-то что, ради всего Святого?
– А дальше украсть девочку, чтобы досадить Анжелине. Или Ажару. Или… да не знаю я, черт побери, кому еще.
– Она и почерк его подделала? Или с этим вы тоже готовы спорить? Я хочу знать, как все происходило с того момента, как ребенок пропал в Лукке, и до того момента, как похоронили ее мать.
– Он не убивал ее!
В отчаянии Томас отошел от Барбары. У него было желание взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. У него было желание пробить кулаком стену. У него было желание разбить окно на тринадцатом этаже. Все что угодно, только бы не продолжать этот разговор с женщиной, которая упорно отказывалась видеть то, что лежало у нее под носом.
– Ради бога, Барбара, – попробовал он в последний раз. – Разве вы не видите…
– Эти билеты в Пакистан, – перебила она его. Линли заметил, что на ее верхней губе выступили капельки пота, а руки она сжала в кулаки, чтобы те не дрожали. – Они же все объясняют. Потому как для чего Ажару было покупать билеты в Пакистан в один конец, если он знал, что Анжелина умрет и Хадия навсегда вернется к нему?
– Да потому что он знал, что, когда все закончится и выплывет наружу, вы будете делать именно то, что делаете сейчас: с тупым упорством отказываться видеть то, что у вас перед глазами. Вы должны спросить себя, Барбара, зачем вы это делаете, ради чего разрушаете свою карьеру в слабой надежде, что мы не сможем все выяснить и найти все подтверждения тому, что Таймулла Ажар замешан в том, что случилось с его дочерью и с Анжелиной Упман?
В какой-то момент Томасу показалось, что он наконец-то до нее достучался. Ему показалось, что вот сейчас Барбара откроет ему свою душу и расскажет все, что знает и что пыталась скрыть. Он подумал, что она сделает это, потому что уже много лет работает с ним бок о бок. Потому что она видела, как убили его жену и что с ним было потом. Потому что она верила, что он всегда принимает ее интересы близко к сердцу Потому что она знала обязанности каждого человека, носящего удостоверение сотрудника полиции Метрополии.