Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1
Шрифт:
Новой фазой лечения был не только успех в экспериментах с продолжительными сновидениями, с дополнительными периодами бодрствования в тихой клинике Коулингтона, но и необычное понимание, открывшееся Мередиту. Почти последовательный сон был описанием событий нескольких дней из тридцатидвухлетней жизни, проведенных в цивилизации, которая находилась в катастрофических условиях, предвещавших зловещий исход. В своих сновидениях Мередит видел себя Ботоном, военачальником вооруженных сил великой области Лудекта, в юго-западной части континента Атлантида. Каждому атлантскому школьнику было известно, что этот район был колонизирован восемнадцать столетий назад серией миграций с главного материка. Язык Наакаль с незначительными вариациями, но не такими как различие американского английского и британского — был общим языком обоих континентов.
Из его родной Лудекты военачальник Ботон совершил несколько путешествий на материк. В первый раз он посетил Гуа, центральную восточную провинцию. Это
Он отслужил в посольстве всего четыре месяца, как вдруг его внезапно и без объяснений отозвали. Но как только он прибыл домой, то узнал, что это было личное требование самого Императора. Его посольские руководители ни в чем не упрекали Ботона. Подобные просьбы Императора не были чем-то необычным. Однако этим господам была совершенно неизвестна причина запроса относительно военачальника. Им не дали объяснений, но не было и никаких обвинений. Ботон догадывался о причине своего увольнения, но держал свои подозрения при себе. Такой причиной могло быть только одно…
По делам своего управления Ботон часто посещал Алу, столицу материка и цивилизованного мира. Сюда, в великий город Алу съезжались из разных уголков земного шара дипломаты, художники, философы, торговцы и капитаны кораблей. В больших складах из твердых пород камня, вдоль бесчисленных пристаней были нагромождены различные товары со всего света — ткани и благовония, странные животные, услаждающие взор любопытных домоседов. В бесконечных лавках и на рынках торговали цветными тканями и шелками, трубами и цимбалами, трещотками и лирами; деревом и туалетными принадлежностями; причудливо вырезанными фигурками из мыльного камня, разными мазями для бритья и натирания тела. Здесь были туники и сандалии, пояса и шлепанцы из разных сортов кожи. Тут же продавались резная мебель для дома, зеркала из полированной меди, железа и олова, кровати разных форм, подушки из лебединого пуха, столы, кружевное белье, сундуки, стулья, комоды и подножки. Здесь были занавески, разнообразные полотна, рулоны пергамента, щипцы, абажуры для ламп, изготовленные из кожи; металлические светильники и масло для них; гончарные изделия, горшки разных размеров и форм. Были тут разные вина и яства, сушеные фрукты и мясо, мёд, хлеб из ячменя и белой муки разных сортов. На улице оружейных мастеров торговали разнообразными булавами, топорами, мечами и кинжалами, броней из пластин и кольчуги, ножнами, щитами и шлемами, которые носил и сам Ботон со своей армией. Здесь можно было увидеть дорогие балдахины и замысловатые носилки для богатых людей, которых переносили рабы по узким улицам и широким аллеям Алу. Там было изобилие ковров: из отдаленной Лемурии и самой Атлантиды, из тропической Антиллеи, из внутренних горных регионов главного материка, где тысячи ткачей работали на своих станках. Обычные коврики из войлока, и роскошные ковры из шелка с южных земель, где росли тутовые деревья; мягкие драпировки со сложными узорами из шерсти горных овец. В Алу, центре мировой культуры, жили философы со своими учениками, проповедующие свои идеи на улицах и площадях, непрерывно споря о конце человечества, о великом добре и происхождении материальных вещей. Здесь в огромных библиотеках содержались все научные и религиозные знания, творения искусства и мастеров цивилизации Атлантиды, накопленные за сорок тысяч лет. В храмах иерархи проповедовали о принципах жизни. Коллегии священников непрерывно изучали тайны четырех принципов; обучая население непрерывному применению эзотерических правил в повседневной жизни.
В этом очаровательном сосредоточии великой цивилизации посол Ботон старался бывать как можно чаще. Благородное происхождение, характер, личные качества и собственное мнение по всем вопросам — способствовали тому, что Ботон был желанным гостем при дворе Императора и в высшем обществе Алу. Впечатлительный молодой человек, большая часть жизни которого до назначения послом проходила в изнурительных военных походах армии Лудекты, наслаждался теперь новыми знакомствами и связями. Очень быстро Ботон почувствовал, что такой городской образ жизни ему нравится больше чем военная служба, и что все его предыдущие достижения ничего не значат без богатства. Но его родственники непрерывно настаивали, что бы он продолжал свою военную карьеру. Вскоре посол из Лудекты решил, что ему нужно жениться, на какой-нибудь женщине из своей касты, желательно из метрополии Алу. Чтобы жена была умна и образована, присутствовала вместе с ним в посольстве, а позже уехала бы вместе с ним в родную Лудекту, где они бы построили роскошную резиденцию.
По части любви ему одновременно сопутствовали удача и неудача. Женщину, с которой Ботон завёл роман, звали Нетвисса Ледда. Она была дочерью Нетвиса Толдона — брата Императора. И казалось, что всё общество Алу говорило о том, что Ботон и Нетвисса просто созданы друг для друга. Их первая встреча затянулась до ночи. Через несколько дней они уже были сильно влюблены друг в друга. С точки зрения современного человека дело было ясное. Все обстоятельства говорили о том, что союз Ботона и Нетвиссы был бы идеальным. Но было одно непреодолимое препятствие. Нетвисса Ледда, племянница императора, принадлежала к высшей касте Атлантиды. Её отец, Нетвис Толдон, принимал непосредственное участие в управлении страной по праву происхождения. Такова была традиция в империи. И не смотря на то, что Ботон был человеком больших достижений и великого мужества, и его предки были одними из первых колонистов новой земли тысячелетия назад, по сравнению с Нетвиссой он был всё равно, что простолюдином. Для императорского двора родовые устои были важнее достоинств какого-то провинциального военачальника. О женитьбе не могло быть и речи. Император, рассмотрев вопрос о деле Ботона, разрушил все его надежды, показав себя человеком, лишенным милосердия. У него был только один вариант решения — традиция. И Ботон, лишенный всякого выбора и надежды, повинуясь законам, сел на корабль до Лудекты, оставив за спиной и город Алу, и все надежды на счастливую жизнь.
Последующему поведению военачальника Ботона, еще недавно бывшего послом Лудекты в Аглад-Дхо, способствовали три причины. Первой из них была глубокая и отчаянная любовь к Нетвиссе Ледде. Больше всего на свете он хотел её. Но из-за принудительного разрыва их отношений по приказу Императора душа Ботона не знала покоя. Путешествие из Аглад-Дхо в Лудекту через два океана, судоходные каналы и озера, которые разрезали пополам южный континент западного полушария, заняло семь недель. В течение этого периода вынужденного бездействия и отчаяния в уме Ботона зародился смутный план, неизбежный при данных обстоятельствах. Военачальник прибыл в Лудекту в таком настроении, что был готов заняться чем угодно, лишь бы не бездействовать. Этот его настрой был второй причиной будущих событий. Третьей причиной было его желание новых подвигов.
Пока Ботон ехал домой, в провинции произошел мятеж фабричных рабов — омерзительных полуобезьян Гья-Хау. Волнения рабов распространились по всей Лудекте. Государству срочно требовалась помощь Ботона, самого юного и талантливого из военачальников. И когда его корабль причалил, Ботона встречали как спасителя страны, а не как опозорившегося дипломата. В этой кампании по подавлению восстания рабов Ботон проявил все свои лучшие качества и способности к ведению войны. Такой энергичности от него даже не ожидали в Лудекте. Менее чем за три недели опасное восстание рабов было полностью прекращено. А самые главные зачинщики бунта полуобезьян висели на крючьях вдоль городских стен столицы Лудекты. Военачальник Ботон стал героем страны и предметом обожания для всех солдат. Как жесткого сторонника дисциплины Ботона до сих пор уважали за его способности на поле боя. Ныне он стал чуть ли не божеством для своих людей. И всё благодаря своему таланту. Хотя Ботона могли наградить и повысить в звании за любое сражение, этот случай с восстанием рабов был особенным. И стареющий генералиссимус Тарба попросил у Сената особой награды для военачальника. Старый Тарба закончил свою хвалебную речь в честь Ботона тем, что в драматическом жесте положил перед Председателем Сената свой жезл — символ верховного главнокомандующего.
Ботон обнаружил, что он стал теперь таким великим героем, что государство готово сделать для него всё, что угодно. В то же самое время он стал главнокомандующим отделением армии целого континента Атлантиды. Отделением, которое благодаря постоянным тренировкам в боевых условиях, было самым эффективным. Все обстоятельства теперь складывались так, что военачальник Ботон принял решение действовать. На одиннадцатый день после его триумфального возвращения в столицу Лудекты было снаряжено сорок семь военных кораблей. Команды гребцов на вёслах пополнились рабами Гья-Хау, выбранными за свою силу и выносливость их гориллоподобных тел. С новыми парусами флот Лудекты под командованием Ботона взял курс на запад — в Алу.
Прибытие лудектского флота в столицу Атлантиды совпало по времени с началом небывалых землетрясений на всем главном материке. Мощь этих землетрясений была несопоставима ни с чем, что описывалось в исторических хрониках за последнюю тысячу лет. Первым признаком предстоящей катастрофы был медный оттенок неба, заменивший обычный голубой цвет. Спокойные волны Западного Океана резко превратились в булькающую зыбь, а цвет воды стал кирпично-серым. Волны ударили по лудектским галерам с такой силой, что поломали много вёсел. К ужасу капитанов кораблей ветер стал дуть одновременно со всех направлений. Ветер оторвал кожаные паруса лудектских галер от медных такелажных колец, в некоторых случаях вместе с другим крепежом. На некоторых галерах паруса словно раскромсало ножами.