Вселенная любви
Шрифт:
Наступила ночь. Расцвеченная огнями Флоренция погрузилась в сон, предаваясь воспоминаниям двухтысячелетней истории. Наши герои благополучно добрались до Палаццо Питти и из его парка долго любовались колыбелью европейского возрождения. Весь очерченный крепостной стеной контур города, освященный луной и звездами Млечного Пути, с собором Санта Мадия Дель Фьоре в центре, лежал перед ними, как на ладони.
– Сердце Флоренции, а время там остановилось века назад, скрывает прямоугольник римского города. Его форум перекрыт камнями площади Старого рынка – рассказывал Александр.
– Купол собора долго не могли построить – Кристина смотрела на музыканта – пока …
– Пока за дело не взялся ювелир, оказавшийся гениальным архитектором, Филиппо Брунеллески. На открытом небесам кругом кровли собора он построил горизонтальную платформу, на которой начертил громадный цветок, по внешней границе обведенный овалами лепестков. Стали кирпичом выводит купол особой кладкой рыбий хребет, укладывая кирпичи под углом к центру купола. В грани купола встроили обратные арки, используя натянутые направляющие верёвки, повторяющие контур лепестков начертанного на горизонтальной платформе.
– И получилось – улыбнулась Кристина.
– Благодаря кладке рыбий хвост и верёвкам, выводящим рисунок лепестков цветка, получилось. Создание собора Санта Мария дел Фьоре вселило в людей уверенность в свои силы, и они стали воплощать самые смелые мечты.
– Какова судьба дворца? – спросила Кристина, читая его архитектурные формы.
– В 1549 году разорившийся потомок Луки, Бонаккоеро Питти, продал Палаццо Питти Элеонфе Толедской, жене великого герцога Тосканского Казимо I Медичи. А в 1737 году, с кончиной Джона Гастоне Медичи и его сестры Анны Марии, древо Медичи угасло и дворец перешел во владение австрийского лотарингского дома.
В полночь наши герои, сев в арендованную машину, устремились на север, к закованной в лёд каменой короне ослепительно красивых Альп. Их целью был миланский аэропорт Мальпенса с его упорядоченным хаосом
Тёмная материя и тёмная энергия, эти интригующие сознание реалии параллельного мира вселенной, благоволили путешественникам, и они мчались по дорогам Апеннин под яркими звёздами Млечного Пути словно на крыльях, посматривая назад, нет ли погони.
Картины, согласно подписанной бумаге, на три месяца остались во Флоренции, а Кристине уже в пути стали поступать предложения о мастер-классах в городах Европы. Информационная сфера планета невидимыми щупальцами коммерческого спрута вонзившись в белокурую голубоглазую художницу, всячески смакуя ее изысканную внешность, и уже не могла выпустить желанной добычи.
Тёмная материя, как с некоторых пор известно, взаимодействует с нашим видимым миром через гравитацию и трое путешественников безотчетно ощущали её незримое присутствие через реалии сверхъестественной гармонии и единства хаотичной, бесконечно горячей и одновременно холодной вселенной. Не видимый мир покровительствовал путешественникам той волшебной средиземноморской ночью.
На расцвете, полюбовавшись проступившими на севере заснеженными вершинами Альп из окон громадного миланского аэропорта, трое расстались, а их истории продолжились, подобно рекам, которые однажды возникнув, долго странствуют по планете, сливаясь друг с другом, чтобы однажды достигнуть моря.
Петр шепнул Кристине, целуя:
– Темная материя, не тёмная, она прозрачна, мы её не видим. А художники видят то, чего другие не замечают. Ты стоишь ближе к тайнам нашего мира, чем кто бы то ни был.
Касаясь губами губ Петра Кристина открыла глаза, и Петр в них растворился, на мгновение утратив равновесие.
Три месяца минули и возникла неопределённая ситуация с оставленными во Флоренции картинами. Смысл переписки с итальянцами сводился к тому, что картины не спешили возвращать, ссылаясь на страховку, аренду, экспертизы и пункты договора, понять который было невозможно, ибо он для того и так был составлен неким искушенным нотариусом. Скоро выяснилось, что картины украшают помещения старейших банков Апеннин и это представили, как единственное решение возникших проблем, дабы избежать худшего. О том, чтобы не возвращать картины прямо не говорилось, но постоянно фигурировало понятие «залог».
Дон Аурелио потерял дар речи от стыда и ужаса, но от его воли уже ничего не зависело. Скоро настоятель взял себя в руки, веря в добрую волю божественного проведения. Каждое утро, и каждый вечер он горячо молился перед старинным распятием в алтаре храма о благополучном разрешении начатого им дела.
глава 2
Кристина была ребенком, а тело её уже стремительно вытягивалось, едва заметно округляясь, когда однажды солнечным летним днем она поднялась крутым склоном на господствующий над Плёсом холм, к утопающей в высокой траве и цветах старинной деревянной церкви. На крыльцо в белой рясе вышел молодой красивый священник. Его обрамленное каштановой бородой и спускающимися на плечи волосами худое лицо молитвенника и постника освящали большие не по годам мудрые проницательные глаза.
Сев на широкую деревянную ступень, оба долго любовались видом полноводной Волги. Кристина, раскрыв альбом, стала рисовать. Священник, увидев её рисунки, впал в глубокую задумчивость. Рисующего ребенка окружало облако порхающих бабочек. К её босым ногам поворачивали головы фиолетовые ирисы, олицетворяющие покой и мир и крошечные желтые цветочки купальницы, сказочные цветы троллей. Внимательно взглянув на Кристину, священник едва слышно произнес.
– Один человек пожелал чего-то и, молитвой освятив пространство, получил силы и возможность осуществить желаемое. Другой человек, пожелав чего-то, потянул к вожделенной цели руки и вроде что-то ухватил и с изумлением увидел, как желаемое из миража обращается в мираж.
Кристина подняла голубые глаза на священника с немым вопросом. А он ей ответил.
– Освяти молитвенным словом камень и траву, деревья и реку, кисть и холст и твоё желание исполнится, ибо не зримое не сравнимо шире доступного нашему восприятию.
И получилось так, что с раннего возраста Кристина в совершенстве владела магией слова и помысла. С того дня каждое утро для неё начиналось с её благословения новому дню. Всякое посещаемое место Кристина освещала искренней молитвой и мир смягчался, проявляя свои лучшие черты. Молитву Кристина воспринимала, как собственное преображение.
Скоро Петр встретился с Кристиной в Плёсе, в её просторном старинном доме, с каменным низом и деревянным верхом, со скрипучей широкой лестницей, с окнами с рассохшимися рамами, обращенными на невозмутимую и неотразимую многоводную Волгу.
– Дому полтора века и у него богатая история. Отреставрировали его мои родители. Дом настолько прост и хорош, что сам является источником вдохновения – рассказывала художница и в её ясных глазах отображалось абсолютное счастье, растворенное в безмятежном покое.