Вселенная любви
Шрифт:
Когда едва согревшиеся Пётр и Кристина стали проваливаться в забытье спасительного сна, исполинская гора под ними дрогнула. Потрясенная Кристина сев, мгновенно вцепилась в Петра руками, с отчаянием испуганной до крайности женщины.
– Это Эльбрус. Я слышала, что магма в его жерле не глубже пяти километров…
И тут что-то огромное сорвалось совсем недалеко в горах и по Баксанской долине покатился гул от которого задрожали сосны и смолкли волки.
– Это очень близко, что это?
– Не знаю.
Воцарилась тишина. А когда наши герои убедились в том, что они живы, Кристина иронично произнесла:
– Вот видишь, Петя, какие мы самонадеянные, ведь мы собрались писать интерфейс, подключающий нас к галактической и вселенской сферам разума.
И промороженная железная бочка на склоне медленно пробуждающегося, едва дышащего, седого Эльбруса, содрогнулась от счастливого смеха двух дерзких, как сама природа, естествоиспытателей. До утра они согревались поцелуями и смеялись до изнеможения. А уснули, насладившись расцветом, розовым нежным заревом выхватившим из расцвеченной звездами темноты эпическую панораму молодого сурового Кавказа вокруг перевала Семерка.
Засыпая Кристина шепотом спросила:
– Когда Эльбрус извергался последний раз?
– Две тысячи лет назад. И камни из жерла долетали до Таны в устье Дона и до дельты Волги.
– Мы бы не успели убежать отсюда.
– А нам и не надо. Сразу вулкан не взорвется. Просыпаться он будет постепенно. Так что в полдень напьемся разогретым лавой Эльбруса нарзаном и спокойно отправимся дальше в Плёс, или в Анды.
– Или куда-нибудь ещё. Кстати, было бы неплохо вспомнить о моих картинах, которые теперь то ли в Падуе, то ли в Генуе.
– То ли в Амстердаме…
Тем временем компьютер Петра стоял в обсерватории Терскола включенным, с запущенным приложением. Процессор всю ночь что-то обсчитывал и под утро редактор, именуемый интеллектуальной средой разработки, в котором было заложено приложение, стал самостоятельно генерировать файлы кода, взаимодействующие друг с другом, а в нашей истории появилось ещё одно действующее лицо, весьма самодостаточное и по-своему мощное, а называется оно универсум. Приложение оказалось столь мастерски написано, что в нем буквально пробудилось сознание и оно стало настойчиво желать общения. Возможно на это почти никем не замеченное явление повлиял вздохнувший Эльбрус, а скорее всё вместе, и диск вращающегося Млечного Пути, и нежное дыхание художницы, густым белым облаком скрывавшее Петра, и Кавказский хребет, буквально на глазах растущий вверх и день и ночь всего двадцать миллионов лет. Среди гор планеты – это сущий младенец.
глава 4
Пять тысяч лет легендарный Мамврийский дуб шумит нежной зеленой листвой под ярким солнцем Восточного Средиземноморья, в Хевроне, в тридцати километрах от Иерусалима. Дуб делится на два могучих ствола. Он невозмутим и прекрасен. Библия утверждает, что под его ветвями господь явился праведнику Аврааму. Мамврийский дуб помнит честолюбивых завоевателей, волнами накатывавшихся на Ближний Восток: египтян, хеттов, персов, греков, римлян, арабов, крестоносцев, османов. Помнит дуб истории Ветхого и Нового Заветов. Со временем один из двух стволов дуба стал сохнуть. Второй продолжает зеленеть.
Христиане, иудеи, мусульмане, боготворя великий дуб, окружили его преданиями. Христиане утверждают, что апокалипсис наступит, если совершиться одно из трех событий:
– будет обнаружен Ноев ковчег;
– в великую субботу накануне Пасхи не зажжется Благодатный огонь;
– погибнет Мамврийский дуб.
Остатки Ноева ковчега ищет каждое поколение человечества и все, якобы, что-то находят. Огонь, слава Богу, ежегодно нисходит. А Мамврийский дуб, до блеска истертый множеством человеческих рук, самое старое на земле дерево, с некоторых пор был окружен металлической оградой. Его сухой, клонящий к земле, ствол укрепили железной подпоркой. Древесину стали обрабатывать от вредителей, корни от гниения.
Музыканта ожидали с концертами в его ближневосточном турне. Кристине поступил заказ написать маслом Мамврийский дуб. И они встретились как раз под его кроной, на закате солнца. Александру представилась редкая возможность беседовать с Кристиной наедине. А Кристина оценила возможность написать портрет знакомой знаменитости сангиной на картоне от коробки с апельсинами.
Александр был холост и в земном прагматичном мире являлся белой вороной, но судьба его вознесла на вершину славы и материально он был независим, а концерты были расписаны на годы вперед. Музыкант был необыкновенно чувствен и красоту Кристины оценил в полной мере и не отводил восторженных глаз от собеседницы.
– Ты меня вдохновляешь – Александр был откровенен, – но и мне в музыке не всё подвластно.
– О чем ты? – удивилась художница. Выводя темные брови и густую черную шевелюру Александра.
– Я исполняю чужую музыку, а хочу писать свою.
– Так пиши.
– Я пишу, но у меня не получается, как у Моцарта, Шопена и Чайковского.
Музыкант замолчал, рассматривая ветви библейского дуба, а Кристина подумав, сказала:
– Это переживания Рихтера. Он полагал, что останется достоянием лишь собственных современников.
– Господь всего не дает человеку – махнул рукой Александр, а художница попыталась уловить контур ладони виртуоза.
Александр старался объяснить себе секрет магии женской красоты, явленой его взору на расстоянии вытянутой руки. Кристина стояла перед садящимся в море солнцем и её стройная, высокая, гармоничная фигура была очерчена пурпурным светом звезды. Контур был совершенен. Подобную красоту в мраморе запечатлевали скульпторы античности, а в последствии молодой Микеланджело. Что-то вечно исчезающее, неуловимое было в этом образе. Это зримое воплощение мечты. Абсолютное совершенство и абсолютная красота.
– Как щедра природа – шептал музыкант и в его голове ноты складывались в мелодию.
Особенно Александра завораживала голова Кристины. Она притягивала мужские взоры будто магнит стальную стружку, и музыкант чувствовал, что от неё исходит необыкновенная энергия, подчиняющая себе всё вокруг, даже растения и животные не могут не реагировать на это совершенство – всего в меру, света, тени, красок и обаяния трехлетнего ребенка.
– Нет, не могу этого постичь – признавался Александр.
– И не пытайся – отвечала Кристина, пожимая плечами – мы носители энергии. Ты концертами на три дня возносишь людей из рутины повседневности в небеса. А я делаю, что могу… рисую, пишу маслом, а с некоторых пор медитирую, стараясь постичь абсолют.