Вселенная любви
Шрифт:
Кристине хотелось верить в сказанное и больших гарантий она не запросила. Оговорили только сроки – месяц, холст, масло и условились о композиции – Константинополь должен быть отображен с высоты птичьего полёта, вместе с тем детали осады должны быть прописаны явственно.
– Удивительно – пожимала плечами Кристина – это именно то к чему меня влекло последнее время, но не могла себе объяснить, что это. После Херсонеса я захотела увидеть метрополию, великий горд на Босфоре. Сейчас я это поняла. А тут Андрео.
Скоро Пётр и Кристина оказавшись на берегу Босфора, с его оживленным судоходством и не подражаемым духом великого наследия, принялись изучать роскошную натуру, выбирая позиции для письма. Кристина рисовала этюды. Она просила Петра позировать, изображая крестоносца. На вечерней заре работа завершалась и наши герои, усевшись поудобнее в шезлонги, с наслаждением любовались видами великого города.
– Море любит похищать вещи, людей и корабли – говорил Пётр, закинув крепкие руки за голову – я видел карту затонувших кораблей в Черном море. Это роман.
– Айвазовского превзойти сложно, – отзывалась Кристина – корабли и бури морские это его стихия. Меня влекут мужские образы, стены и башни.
– Нежное солнце, ласковое море, козий сыр, теплый хлеб, виноградное вино, сочные плоды и прекрасная юная нимфа, это и есть земной рай. – рассуждал Пётр, улыбаясь уставшими от экрана глазами счастливого подростка.
– Боги ревнивы к людям, утверждают эллины, – шептала Кристина, касаясь грудью мощного торса возлюбленного – кстати, моря не только похищают, но и соединяют.
Лазурное Мраморное море белой пеной ласкало вырастающие на встречу солнцу основания крепостных стен Константинополя. Загадочная древняя столица была пленительна.
О камни причала ударил борт рыбацкой лодки и из неё поднялся рослый смуглый молодой мужчина с фигурой атлета.
– Вот натура, о которой можно только мечтать – заметила Кристина.
Пётр задал рыбаку несколько вопросов и скоро все трое оказались за столиком кафе, тут же на берегу, с небольшими чашечками чая, как это принято в Турции. Рыбак представился Кемалем и не смотря на молодость оказался необыкновенно умным и глубоким человеком. Его попросили изложить отношение к жизни, надеясь услышать мудрость востока. Теплые, глубокие глаза Кемаля выражали больше его неспешные речи.
– Забрать от тебя разом могут всё – ладонь Кемаля проплыла перед его лицом – а даётся тебе, обычно, по немного. И надо иметь смиренье и терпенье, и не утрачивая жизнелюбия, с благодарностью принимать даваемое. А за труды воздастся.
– А почему гибнут цивилизации? – спросила Кристина, оценивая морской фон на гипотетическом портрете собеседника.
– О, это просто – улыбнулся Кемаль – цивилизации губит корысть, эгоизм и лукавство вождей и упадок сил обираемого и обманываемого большинства. А далее, рано или поздно, следуют разлад и схлопывание. Хотя, иногда вмешивается природа. Люди ведут себя по отношению к ней, как безумцы, и не могут оценить её по достоинству.
– Потрясающе – заключила Кристина, держа в руках картон и угольный карандаш.
Её глаза и рука работали со сверхъестественным совершенством, и посетители кафе заворожено следили за этим таинством.
– А что Кемаль скажешь об отношении полов? – спросила Кристина.
– Мужчина стремится обладать женщиной. Женщина стремится обладать мужчиной. Внешний мир, при этом, как нам кажется, должен служить благоприятным фоном. А на деле выходят коллизии.
– Например? – произнёс Пётр и его бровь приподнялась.
– Моя невеста сбежала в Германию.
Кристина и Пётр переглянулись, качнув головами.
– Но люди упорно стремятся гармонизировать свой мир и каждый борется за своё счастье. При этом люди окружают себя домами, садами, вещами и растут цивилизации – заключил Кемаль, с жизнерадостной улыбкой допивая чай.
Кристина сверхчувственной интуицией ощутила во внешности Кемаля многослойность, за тысячелетия вобравшую природу эллинов, галлов и турок. В данном случае это смешение оказалось на удивление удачным. Ни грамма лишнего веса. Формы, словно отлитые из бронзы. Рыжие волосы гала, голубые глаза дорийца, чувственные губы турка. Пропорции ног, рук и туловища, выверенные с величайшим вкусом. А голова, её Кристина рисовала с огромным интересом. В улыбке Кемаля читалась простая истина – если дружба, то на век, если вражда, то тут пропасть, а собеседнику предлагался выбор. Пётр и Кристина выбрали первое. Рыбак принял их выбор и оценил новых друзей должным образом. Увидев картон со своим портретом Кемаль стал боготворить Кристину. Такая преданность присуща восточным людям, но далеко не всем. Потрясенный Кемаль долго молчал, держа в руках картон, наслаждаясь изяществом линий, прочерченных с особой, характерной для Кристины, мягкостью и гениальной способностью отобразить реальность так будто она обласкана весенним солнцем и усыпана цветочным нектаром.
Тем временем Кристина внимательно изучала миниатюру Жана Миело, запечатлевшую осаду Константинополя Мехметом II Завоевателем в 1453 году. Изо всего отображенного компьютером именно это произведение привлекло её внимание.
– Да, композицию построим, как Жан, а содержание вынуждает обратиться к судам венецианцев и ко внешности рыцарей Франции и Англии начала XIII века. А это не менее недели зарисовок и этюдов – подытожила художница, обведя взглядом собеседников.
В итоге с Кемалем условились о встрече через неделю. Предполагалось морская прогулка в рыбацкой лодке, для отображения натуры и поиска лучших ракурсов. На практике вышло иначе. Питаться Кристина и Петр стали, главным образом, блюдами из свежей морской рыбы, ночевали в эллинге на пристани среди сетей, а передвигались либо пешком по старому городу, либо на рыбацкой лодке в пять метров длиной и полтора шириной, с мотором. При этом Кемаль всюду сообщал глубину фарватера, направление течения, солёность воды и виды рыб, время, и условия их активного клёва. И весь Босфор, от Мраморного до Черного моря нашими героями был изучен в мельчайших деталях, включая имена и манеры лова местных рыбаков, внешность которых ежедневно пополняла альбом художницы.
По прошествии недели, пропитавшиеся солью, покрытые загаром и рыбьей чешуёй, Кристина и Петр, покачиваясь, выбрались из лодки на берег и решительно заявили о необходимости поработать на суше. Кемаль утверждал, что еще не показал и сотой части самого интересного, но вынужден был удовольствоваться увереньями о скорой встрече.
Поселились наши герои в старинном каменном доме у античного акведука, в сердце старого города, а дни проводили либо под сводами святой Софии, созерцая её мозаики и фрески, либо у крепостных стен и башен и древних базилик, любуясь их характерной кладкой и скрытыми для непосвященных символами нанизанного на античность христианства. Эта обстановка способствовала погружению в атмосферу благородной древности настолько, что чувство реальности было утрачено абсолютно. Кристина облеклась в тогу, сандалии и украсила грудь купленной на необъятном центральном базаре диадемой, репликой античного оригинала. Петр завернул себя в льняную ткань, скрепив её на груди бронзовой фибулой, так как уверился в том, что в раннем средневековье европейцы не были знакомы с пуговицами.
При этом, ежедневно, на закате солнца, Кемаль угощал новых друзей свежей рыбой, мастерски приготовленной тут же на пристани на углях и продолжал поставлять натурщиков.
Напоминал о себе и Андрео. Параллель с работой Жана Миело его удовлетворила и ободренный известием, он стал писать через день, активно интересуясь натурными зарисовками.
Наконец Кемаль отыскал приятеля, носившего на поясе железное кольцо со множеством больших потемневших за века, местами истертых до блеска, ключей.