Вселенная любви
Шрифт:
– Я ощутила, что общаться с итальянцами не просто. Видимо, я чего-то не знаю. В составленных итальянцами бумагах разобраться я не в состоянии. Но и в личном общении, замечаю я, нужен особый подход – Кристина пожала тонкими плечами, подняв глаза на собеседника.
Глубокомысленно улыбаясь, Андреа объяснил.
– Итальянцы горды и для них в отношениях все решает симпатия и антипатия. Конечно, лучше если итальянцу вас представит знакомый ему человек. Вы должны всегда держать слово. И никакого высокомерия. Но, уж если вы понравились итальянцу, он ваш и телом, и душой. В патриархальной Италии, с её семейными предприятиями и непререкаемой властью отца, все построено на связях и дружбе.
– Я начинаю понимать итальянцев – прошептала Кристина – им надо понравится, с ними надо подружиться. Как с детьми.
– Как со взрослыми детьми – возразил Андреа, улыбаясь одними глазами – можно сказать и так.
А тут напомнила о себе Ла Стампа. Её программисты, запуская приложение Петра, попытались его самостоятельно дописывать, но скоро поняли, что это невозможно без автора, так, как только он был в состоянии ориентироваться в созданных им классах, методах и их взаимосвязях.
– Моё детище в чужие руки не идёт – шутил Пётр.
– А что это за таинственные классы? – интересовалась художница, подправляя холст – вот у меня кисть, мастихин, краски, растворитель и холст, понятно и ребенку, правда не все умеют воспользоваться, да и не всем нужно.
– Класс-это программный код, написанный на языке Java. Внутри класса описаны некие объекты и прописаны некие методы, манипулирующие объектами. Есть класс – космос, класс – галактика, класс – звезда. А приложение все классы, а это двоичные коды, объединенные в файлы, собирает во едино, и задавая вопросы программисту, начинает расчёты вероятностей существования планет, в том числе обитаемых, в тех или иных точках пространства.
Скоро в Андах решили, что отладка приложения нуждается в усиленной компьютерной технике. А так как никто кроме Петра отладить приложение не в силах, то автору надлежит поехать в Китай и самому заказать производителю параметры компьютера.
– И они правы. Любое посредничество в этом вопросе чревато неприятностями – объяснил Петр.
– Я тоже хочу именно на юг Китая. Там есть горы необыкновенной красоты – воскликнула Кристина.
– А на юг нам и надо. Там представлены не только горы и рис, там ощущается мистика в происходящем. Сначала обстоятельства нас ведут в Константинополь. Далее мы видим торг на Чёрном море. А теперь нам надлежит проделать путь в Китай, на родину шёлка, который две тысячи лет на верблюдах через Среднюю Азию и Иран везли в черноморские и средиземноморские порты, из которых генуэзцы и венецианцы на парусниках и галерах развозили шелк по всей Европе. И веками формировались капиталы, а они не любят огласки и по сей день исподволь вершат судьбы значительной части населения планеты – Петр был искренен в своём удивлении.
– Обстоятельства нас раскачивают на очень широкий охват натуры. Я о своём, – объяснила Кристина – я же художник.
– Да, это цикл полотен, вбирающий весь континент, нет всю планету. А как с константинопольским холстом?
Скоро появились итальянцы. Была подписана бумага, из которой понять было что-либо сложно. Холст оказался в итальянском консульстве. Оттуда он должен был отправиться в Венецию, где Андрео ожидал Кристину в любое удобное для неё время.
– Говорят, что в Европе полякам и грекам никто не верит. Итальянцы, конечно, другое дело, но холст мне понравился, и я на него еще сама не насмотрелась.
В голубых глазах художницы проступало сомненье.
– Тысячи лет всё движется с востока на запад. Не переживай – Петр загорелой ладонью коснулся вьющихся от солнца и морской соли белокурых локонов Кристины – нас ждёт китайская цивилизация. В конце концов если бы не итальянцы, то не появился бы и холст со взятием Константинополя крестоносцами.
глава 9
Итальянская провинция Тоскана послужила сценой для встречи, не привлекшей досужих взглядов, но имевшей огромное значение для нашей истории.
На свою виллу, расположенную в районе Валь-д'Орча, вблизи Сиены, Андреа пригласил необыкновенного человека, столетнего аскета из Лигурии, Пеллегрини, которого немногие посвященные знали, как целителя и который, на самом деле, являлся таковым, но круг его интересов распространялся на всю планету.
Для всех кто знал Пеллегрини он оставался неразрешимой загадкой и, не смотря на общение, его внутренний мир для любопытствующих был недостижим. Он как зеркало. Всякий видел в нем собственное отражение, получая ответы на все вопросы, но никто не мог проникнуть внутрь. И люди гадали, с какими незримыми сферами связана душа необыкновенно бодрого для своих почтенных лет мудреца.
Для Пеллегрини напротив, любой, кем бы он ни был, являлся простодушным ребенком с отчетливо явленным задним фоном сознания и подсознания.
Последние пять километров до виллы Андреа Пеллегрини шел пешком по сверкавшим на солнце отполированными сандалиями легионеров плитам древнеримской дороги Виа Франчиджена, любуясь расположенными на вершинах конических холмов отстроенными в эпоху возрождения укрепленными селениями, с лаконичными силуэтами церквей, башнями знатных семейств, вилами негоциантов и фермами, похожими на усадьбы феодалов.
Лесистые горы Лигурии, с их дикими крутыми склонами, являют яркий контраст с мирной пасторалью холмистого сельскохозяйственного пейзажа Тосканы и Пеллегрини наслаждался видами Валь-д’Орча.
Встреча представляла краткое сердечное объятие.
– Мне нужны люди непосредственность и гениальность которых способна изменить наш мир – объяснил Пеллегрини и качнув головой проникновенно добавил – и спасти его.
– Ими могут быть только русские – заявил Андреа убеждено – и я их знаю.
– Прекрасно – глаза Пеллегрини на мгновенье блеснули – я ожидаю их в Лигурии. Но всему свое время.
– Безусловно – согласился Андреа.
Гроздь алого винограда легла на большое серебряное блюдо и при взгляде на налитые сладким соком ягоды Андреа, изменив ход беседы, спросил.
– Виноград в христианстве символизирует жизнь?
– Вас, вероятно, интересует аскеза, как средство достижения цели – улыбнулся Пеллегрини – возможно, это средство вы рассматриваете, как собственный инструмент.
– Заранее соглашусь со всем вами сказанным.
На пороге виллы, на фоне зелёных холмов Тосканы, возникла фигура в чёрной широкополой шляпе.