Вселенная шай-ти
Шрифт:
– Она тоже не в род?
– Да.
– Сейчас выяснится, что и ты, да?
– подозрительно уточнила Соня.
– Ты потрясающе проницательна, знаешь? Но я немного иной случай: у меня две сферы, в которых я могу работать с почти равным результатом. И военная пока находится в приоритете, - после секундного раздумья Ашай все-таки исправился.
– Находилась.
– А вторая?
– Я инженер, мой свет. С предрасположенностью к кораблестроению.
– Офигеть…
– Рад слышать, что ты одобряешь, - улыбнулся он ее реакции.
– Ты на себя даже взглянуть
Соня, вздохнув, посмотрела в зеркало - и не узнала себя. Она почти решила, что Ашай каким-то образом исказил ее отражение, но у него были ее глаза, и овал лица, и косая топорщащаяся челка, и пухлые щеки, и улыбка… А вот фигура - нет: куда делись живот и бока, и почему у нее ноги стали какими-то подозрительно длинными?
– Это ты, не сомневайся, - правильно перевел ее сомнения Ашай.
– Ты очень красива, мой свет…
– Скажешь тоже!
– прервала его Соня, засмущавшись.
– Никакая я не красивая, самая обычная!
– Ты… Разве ты не считаешься красивой на своей планете?
– не поверил словам девочки шай-ти.
– Ты поэтому постоянно так стесняешься?
Соня промолчала и отвела глаза, заставив Ашая нахмуриться еще больше.
– Соня?
– Не то чтобы не красивой, но и не первой красавицей, скорее просто симпатичной, - последовал наконец ответ.
– Но…?
– мягко указал Ашай на невозможность скрыть от него сомнения и недовольство.
– Я слишком… полная, - попыталась подобрать более нейтральную формулировку для описания собственной внешности Соня.
– Не так, чтобы это было действительной проблемой, но на фоне сверстников…
Как ее в младших классах дразнили за это отличие! Смеялись, в лицо и в спину, стул отодвигали, толкали, вещи специально портили! Пришлось научиться драться и отстаивать свое право быть “не такой, как все” не только словом, но и кулаками. В результате от нее отстали - и больше не трогали. Даже друзья появились. Но память никуда не делась, засев внутри колючей занозой.
Взрослые тоже не помогали почувствовать себя правильной. Они вздыхали, сочувственно улыбались и говорили Сониной маме: “Ничего, что сейчас она у вас такая пухленькая, вытянется через пару лет, в рост все уйдет”. Соня ненавидела подобные жалеющие интонации всей душой.
И в какой-то момент она просто перестала носить яркие обтягивающие кофточки, короткие юбки и прочую одежду, положенную девочке-подростку. На смену пришли темные и бесформенные вещи, за которыми не то что фигуры не разглядеть - саму Соню с трудом увидеть можно было.
Все равно же… не та.
А тут Ашай появился, и она для него стала, что солнце.
– Свет мой, я бы убил тех, кто вложил в тебя эту абсурдную мысль, - выпрямился и сжал кулаки Тай-до-рю, а в голосе у него словно лед затрещал.
– Она унизительна, в ней нет ни буквы от тебя.
– Ты не видел других… - отчаянно возразила Соня.
– Что?
– решив, что ослышался, переспросил Ашай.
– Тебе же не с чем сравнивать! Вот и…
– Неужели ты думаешь, что увидев какую-нибудь представительницу твоей расы, которую вы находите красивой, я бы променял тебя на нее?
Соня не ответила.
– Именно так ты и думаешь, - понял он.
– Глупый мой свет, какой же ты глупый!
– Я не глупая, - заспорила девочка.
– И сказала тебе правду.
– Самую ужасающую ложь, которую я слышал в жизни!
– тоном “и не переспорить тебе меня!” ответил ей Ашай.
– Ты пышный теплый хлеб, мой свет, я люблю к тебе прикасаться, мне нравится твой запах и твоя живая мимика. Поверь мне. Тебе нечего стесняться.
– Хм…
– Совершенно нечего, - уверил девочку шай-ти.
– А теперь нам пора!
Надо ли говорить, что Тай-до-ко занимала в мыслях Сони теперь если не последнее место, то максимум - предпоследнее?
*
– Так это и есть ваш свет, уважаемый Тай-до-рю?
Тай-до-ко с неприкрытым, каким-то даже научным, интересом осмотрела Соню: как-будто в уме какую-то таблицу составила и заполнила, проставив галочки в нужных графах.
– Она действительно чем-то похожа на нас, - и, уже обращаясь к Соне, Тай-до-ко спросила: - Как тебя зовут, дитя?
– Эм… Соня, - с некоторой заминкой отозвалась девочка на ломаном шайтиане.
Жрица Соне не понравилась. Пусть голос у нее был мягкий, а улыбка нежная, зато в глазах царила безжизненная бездна, которую не скрыть ни погожим солнечным днем, ни яркими золотыми одеждами.
– Соня… - пробуя имя на вкус и звук, произнесла Жрица.
– Довольно необычно.
Девочке захотелось спросить, что же в ее имени было такого необычного, но тут она заметила, как чуть качнул головой Ашай, и сдержалась, решив, что молчание - золото.
– Тай-до-рю, - резко развернулась к нему Тай-до-ко, - разве у вас нет иных дел, чем изображать в моем саду статую? Право слово, не съем я ваш свет.
– И в мыслях не было, уважаемая и сияющая, - поклонился Тай-до-рю и отступил на шаг , собираясь уйти.
– С вашего позволения. Соня…
Соня дернула Ашая за пояс: нет уж, она не согласна его отпустить, пока не обнимет не прощание! А Тай-до-ко - потерпит. Все равно выбора ей не остается.
Ашай понимающе хмыкнул, а взгляд у него потеплел. Он подошел, обнял Соню и шепнул на самое ухо так, чтобы услышала только она:
– Веди себя хорошо. Я скоро вернусь, и мы продолжим то, на чем остановились дома.
– Мне казалось, что мы все обсудили, - одними губами ответила девочка.
– Возвращайся.
– Казалось.
Сзади угрожающе молчали, и Соня с Ашаем поспешили разойтись: она за стол к Тай-до-ко давиться приторно-сладким чаем, а он к себе в кабинет решать задачи планетарного масштаба.
Время обещало тянуться невыносимо долго.
От нечего делать Соня принялась изучать оранжерею Тай-до-ко - вполне обычную, если не считать место своего расположения. Море цветов, аккуратная лужайка, витая беседка и пруд, в котором сплелись щупальцами светящиеся мохнатые существа, похожие одновременно на медуз и осьминогов. Кругом царили тишина и благодать. Соне, не иначе как из чувства противоречия, захотелось вот прямо сейчас оказаться на рок-концерте.