Вселенная шай-ти
Шрифт:
– Ладно, - задумчиво согласилась девочка.
– Хорошо. А свет и тьма?
– Свет это… якорь тьмы. Неизменная константа в уравнении его жизни, - Ашай совсем не был уверен, что Соня его сейчас поймет, а поняв - примет.
– Соня, абсолютно любая тьма немного… психически неустойчива…
– Немного - понятие растяжимое… - подозрения у Сони в голосе было с целое море, а то и океан!
– Хорошо, не немного, - сдался Тай-до-рю под недоверчивым взглядом.
Соня уже даже начала привыкать, что в некоторых случаях информацию из своей тьмы приходилось
– Мы, шай-ти, всегда слышали слишком хорошо по сравнению с шей-ти. Они тоже слышат, но для них это как… звук, наверное, а для нас - прикосновение. Чужие эмоции липнут, накапливаются комом, дымным облаком, мешают дышать, а ты чувствуешь грязным и мечтаешь смыть их с себя. И когда прикосновений становится чересчур много, сознание в целях защиты от перегрузки переключается на инстинкты.
Ашай глубоко вздохнул и выдохнул.
– И когда подобное происходит, то единственным, кто способен нас вытащить, является свет. Благодаря нашей с ним связи, которую слышишь и чувствуешь везде и на любом расстоянии.
– Ты благодаря ней меня узнал?
– Да, именно. Я… не должен был, по идее, становиться Тай-до-рю без тебя. Возможность срыва при моей работе близка к критической. Но тогда умер прежний, а из молодых… Я был самым опытным. И даже во время боевых операций никогда не скатывался в безумие.
У Сони заболело в груди, когда она представила себе, что Ашая могло бы и не быть сейчас. Вообще. Никак и нигде. Сорвись он хотя бы один раз и… кто знает, убили бы его свои или чужие? Мысль оказалась настолько страшной, что ее снова затрясло.
– Соня?
– зашептал Ашай, обхватывая девочку поперек груди и живота, крепко прижимая к себе, зарываясь лицом в светлые волосы.
– Свет мой…
– Ты… тебя могло не быть, понимаешь? Если бы ты тогда не смог, если бы не нашел, если бы меня не украли… - зубы начали выбивать чечетку, почти ирландский степ. Соня закрыла лицо ладонями, уговаривая себя успокоиться.
– Но я есть, и ты есть, и нет больше ‘если бы’.
– Я… я…
– Тш… Сейчас все хорошо… тш…
Ашай укачивал ее, как ребенка, напевая старую-старую колыбельную про звезды, ветер и цветы. Глаза у Сони защипало, и она заплакала, кусая губы, чтобы не заскулить. А спроси ее - из-за чего - она не ответила бы.
От всего и сразу.
Стоило бы умыться холодной водой, но отойти, вылезти в мир из этого четырехрукого объятия было совершенно невозможно. А она-то считала, что на кухне ее обнимали крепко!
– Я… в порядке, - попыталась уверить Ашая Соня.
– Уже отпустило.
– Мы можем прерваться, если ты хочешь…
– Нет. Просто сработала… отсроченная реакция на стресс.
– Если ты настаиваешь…
– Настаиваю. Видишь - я уже улыбаюсь!
Он не сказал Соне, что ее улыбка была больше похожа на тонкий лед на лужах осенью: прозрачную пленку с узором. Тронешь - растает, и снова откроется взору холодная вода.
– Чем дольше мы живем без света, не встречаем его, тем чаще проваливаемся в темноту и быстрее сходим с ума, - продолжил Ашай.
– Нет ни одного шай-ти, который не ступил бы на дорогу безумия - мы на ней с рождения.
– Но ты ведь нормальный. Я точно знаю!
– Соня, сойти в безумие не так уж просто. Оно не проявляется до тех пор, пока не нажмешь на своеобразный спусковой крючок. И у всех он разный. Мне же просто повезло, что я не сталкивался с помутнением рассудка до степени, когда не осознаешь ни себя, ни окружающий мир.
Ашай замолчал, ожидая новых вопросов. А еще озвученного желания держаться от него как можно дальше. Его махара с радостью предоставила бы в таком случае инопланетной гостье и корабль, и звезды, и проводника, ежели потребуется - только для того, чтобы избавиться от Сони.
– А как оно выглядит… ваше безумие?
– На улице такого примера не встретишь, а описать я не смогу. Но увидев раз - не ошибешься больше никогда.
– Понятнее не стало, знаешь?
Во время разговора за стеклом балкона все сильнее наливалось чернильной глубиной фиолетово-синее небо и сейчас стало почти черным. Опоясывающие планету кольца, почти невидимые днем, засияли золотистым мерцающим светом.
– Значит, я твоя гарантия жизни?
– сложила слова Ашая и разговор на корабле с Графом Соня. Ей вспомнилось фраза Лиса из ‘Маленького принца’: ‘Мы в ответе за тех, кого приручили’. И теперь она была в ответе за Ашая.
– Да, - не стал отрицать Ашай.
– Но ты не обязана…
До Сони внезапно дошло, что ее все время так раздражало в Ашае: всегдашняя готовность услужить, поступиться своими желаниями и принципами, чтобы только не причинить ей неудобства. Свет! Лампочка электрическая на 150 ватт, энергосберегающая…
– Отлично, просто замечательно!
– резко оборвала Ашая девочка.
– Вот что, тьма моя…
Соня постаралась не обращать внимания на прижавшиеся к голове цветочные уши - она же не бить его собиралась, но доносить важные мысли! Например, что нельзя постоянно ждать и бояться ее исчезновения. Даже если завтра найдут Землю, она не согласится вернуться туда, не заплатит за возможность побывать на родной планете его жизнью.
– Ты прекрати мне эти свои ‘прости’, ‘пожалуйста’, ‘изволь’, ‘как ты хочешь’ и ‘решать тебе’! Я хоть и маленькая и часто очень глупая, да и вообще родилась не здесь, но считаю, что это - не жизнь!
– голос у нее зазвенел от еле сдерживаемого возмущения.
– Если ты что-то хочешь - говори и делай или со мной обсуждай, как сейчас!
– Но…
– Отношения строятся на уважении, понимаешь? Без него ничего не бывает, - и помолчав, Соня добавила, - и не будет. Если ты продолжишь так передо мной… стелиться, то у нас ничего не получится.
– Соня…
– А я постараюсь, чтобы и ты смог уважать меня. Стать действительно хорошим светом и что-то тебе дать. И не только проблемы, которые надо решать, - продолжила девочка.
– И заруби себе на своих прекрасных ушах: чтобы я ушла, ты должен прогнать меня. Сам.
– Свет мой…