Вселенная шай-ти
Шрифт:
– Да, к уважаемой Ат-шере. Машехра сказала, она одна из лучших в своем деле…
– Она права, лучшего мастера я бы и сам не сумел тебе посоветовать.
Ашай поставил Соню не на пол - на резной пуфик-табуретку: так она доставала ему почти до плеча. Он еще целых пять минут не мог разжать руки и отступить хотя бы на шаг.
– Тебе… правда нравится?
– тихо-тихо, привстав на цыпочки и уткнувшись носом ему в шею, спросила Соня.
– Точно?
– Нет слова, способного описать то, что я чувствую сейчас… Это как выйти из темноты на свет и почти ослепнуть от красоты мира и яркости красок… Можно?
– Ашай протянул
Соня согласно кивнула: сама она боялась запутаться во всех этих накидках и шалях, удерживаемых лишь тонкими лентами и зажимами на плечах, руках и ногах. Верхние ткани традиционно были почти черными, с еле заметным отливом в зелень, нижние - полупрозрачными, золотистыми.
Ашай, явно получая удовольствие от процесса, расстегнул застежки, потянул за ленты, высвобождая свой свет - лишнее, все лишнее, а у него было не так уж и много терпения! Никогда им особо не отличался, только нарабатывал, учился ждать и молчать, а не бегать сломя голову. Фенх говорил, что у него это так и не получилось… И на военных кораблях, вдалеке от столицы и Тай-до-ко с Тай-до-но, там, где его слово - закон, а ответственность абсолютна, он сбрасывал с себя даже малейший налет степенности: горел и летел вперед, через звезды, к чему-то новому и неизвестному никому ранее.
– Ат-шера сказала, что ты сможешь прочитать то, что она на мне написала… - поймав его взгляд и залившись алым румянцем, произнесла Соня.
– И вообще - я так странно выгляжу, и эти рисунки наверняка меня только портят! И…
– Тшшш… - Ашай переплел свои ладони с Сониными, прижал к себе, обнял второй парой рук за талию.
– Поверь, тебе нечего стесняться. Или ты смущаешься и боишься меня, моя радость?
– Нет, ты что! И сам ведь прекрасно знаешь, что не боюсь, просто не способна тебя бояться?
– Тогда почему ты так зажимаешься? В тебе нет ничего, чего бы я не видел уже и не любил, хотя ты иногда и считаешь иначе… И не лукавь, пожалуйста, ты боишься. Забыла, я же все слышу, тебя слышу, каждую твою эмоцию, каждый твой отклик. Если не меня, что тогда вызывает в тебе такой страх?
– Я… я боюсь… не тебя. Другого, - произнесла наконец Соня после весьма продолжительного молчания.
Ашай смотрел на нее, и никак было не отвернуться от его взгляда, не скрыться - и даже то, что она зажмурилась, совсем не помогло. Его взгляд чувствовался кожей, всем нутром, он был словно прикосновение. Соня не заметила, как она вцепилась в Ашая до побелевших от напряжения пальцев.
– Чего? Скажи мне.
Она замотала головой из стороны в сторону, ей было безумно стыдно признаваться в своем страхе, который никак не хотел пропадать. И Ашай сейчас точно расстроится, примет на свой счет, а это просто она глупая!
– Соня…
– Я… Я боюсь, что надоем тебе… Что недостаточно такая, чтобы сделать тебя по-настоящему счастливым… Обычно оно забывается и не думается, но сегодня, у Ат-шеры, там были ее девочки-ученицы, и они… Только я не смогу, совсем не смогу, как они!
– задыхаясь, совершенно не замечая, как по щекам потекли прозрачные ручейки, зашептала сбивчиво Соня.
– Я боюсь, что меня недостаточно, что я… не такая, как тебе нужно. Ашай, я…
Поцелуй был глубок, и горек, и до слез нежен.
– Как, скажи мне, мое счастье, моя душа и жизнь, ты можешь мне надоесть и оказаться не такой?
– произнес Ашай, осторожно прикасаясь губами к промокшим от слез ресницам, к полыхающим горячечным румянцем щекам, к сведенным на переносице бровям.
– Когда ты уже такая? Самая лучшая, самая желанная, самая драгоценная… Единственно нужная мне. И это сильнее рассудка, сильнее физического желания. Быть с тобой, просто прикасаться к тебе - неизбывное счастье. Его никто не сможет мне подарить, потому что никто не будет тобой.
Каждое слово Ашай сопровождал поцелуем или прикосновением.
– Если бы я знал имя твоего страха раньше, я бы давно развеял его. Нет ни одной шей-ти, способной удержать меня от безумия, а с тобой оно мне не грозит.
Лбом ко лбу на мгновение, лицом к лицу, глазами в глаза - она должна была его услышать.
– Нет ни одного голоса, который я бы слышал, кроме твоего, потому что он единственный, который я хочу слышать. Нет ни одного тела, которое я хотел бы ласкать, сжимать и чувствовать, поклоняться ему и воспевать его красоту, и нежность, и хрупкость, - проводя руками по Сониным обнаженным плечам и рукам, оглаживая бедра и грудь.
– Нет и не будет никого, чья душа принадлежала бы мне более чем абсолютно, а моя с радостью склонялась бы перед ее волей. И нет никого, кого я люблю, кроме тебя. Свет мой, ты слышишь меня?
По спине у Сони волной пробежали мурашки: Ашай смотрел на нее и… Наверное, именно так драконы в сказках смотрели на золото…
– Ты…
– Без тебя нет и не будет меня: моя жизнь возможна только с тобой, подле тебя и для тебя. Мне нужно твое сияние, ты сама, более чем полностью - и если мой контроль и воспитание тебя так смутили, привели к тому, что в тебе поселились эти мысли…
– К-контроль? Воспитание?
– не веря, что поняла правильно, переспросила Соня.
– Именно. Я хочу тебя чувствовать всегда и везде, мне плевать, что меня слышат, что о моем желании быть с тобой знает уже весь Совет вкупе с большей частью ученых и военных, а также половина города, - серьезно подтвердил Ашай.
– Я хочу тебя. И сегодня я буду поклоняться тебе так, как только тьма может поклоняться своему свету.
– Ашай…
– Я тьма, мой свет, твоя тьма, и другой свет мне не нужен. И никогда не был.
Соня глубоко-глубоко вздохнула, подняла на Ашая глаза и, пугаясь собственной смелости, произнесла:
– Тогда покажи мне…
*
– А все-таки, что на мне написано?
– спросила Соня, задумчиво изучая ладони своего шай-ти, сравнивая размеры, проводя пальцами по линиям жизни. Ашай лежал подле нее тихо и утомленно, перебирая ее свободно рассыпавшиеся по дивану волосы.
– Ммм?
– Просто… Ну, я поняла, что тебе понравилось, не совсем же глупая!
– Соня облизала губы: пересохли. Хотелось пить, но тянуться за водой - это же надо вставать, на кухню идти… Было лень.
– Только для меня весь нарисованный на мне цветочно-космический узор так и остался красивой, но картинкой! Несмотря на все твои рассказы.
Ашай хмыкнул, наклонил к плечу голову, будто к чему-то прислушиваясь, а потом сначала сел, на что Соня возмущенно замычала - ей так хорошо было!
– а затем и встал, потягиваясь. В воздух сразу взметнулась переливающаяся золотыми искрами пыльца… Соне не нужно было зеркало: она знала, что покрыта ею с ног до головы.