Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен
Шрифт:
Мы легко забываем наши ошибки, если они никому, кроме нас, не известны.
Мы можем казаться значительными, занимая положение, которое ниже наших достоинств, но мы нередко кажемся ничтожными, занимая положение, слишком для нас высокое.
Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюбили.
Мы нередко относимся снисходительно к тем, кто тяготит нас, но никогда не бываем снисходительны к тем, кто тяготится нами.
Мы ничего не раздаем с такой щедростью, как советы.
Мы обещаем соразмерно нашим расчетам, а выполняем обещанное соразмерно нашим опасениям.
Мы порою восхваляем доблести одного человека, чтобы унизить другого.
Мы потому возмущаемся людьми, которые с нами лукавят, что они считают себя умнее нас.
Мы потому так непостоянны в дружбе, что трудно познать свойства души человека и легко познать свойства его ума.
Мы презираем не тех, у кого есть пороки, а тех, у кого нет никаких добродетелей.
Мы расточаем похвалы только затем, чтобы извлечь потом из них выгоду.
Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.
Мы сознаемся в своих недостатках только под давлением тщеславия.
Мы способны любить только то, без чего не можем обойтись; таким образом, жертвуя собственными интересами ради друзей, мы просто следуем своим вкусам и склонностям. Однако именно эти жертвы делают дружбу подлинной и совершенной.
Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во всем с нами согласны.
Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой.
Мы хвалим других обычно лишь для того, чтобы услышать похвалу себе.
Мы часто клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.
Мы часто убеждаем себя в том, что действительно любим людей, стоящих над нами; между тем такая дружба вызвана одним лишь своекорыстием: мы сближаемся с этими людьми не ради того, что хотели бы им дать, а ради того, что хотели бы от них получить.
На каждого человека, как и на каждый поступок, следует смотреть с определенного расстояния. Иных можно понять, рассматривая их вблизи, другие же становятся понятными только издали.
На свете мало порядочных женщин, которым не опостылела бы их добродетель.
Надежда, как она ни обманчива, все же служит и тому, чтобы довести нашу жизнь до конца по приятной стезе.
Надо уклоняться от споров о предметах несущественных, не злоупотреблять вопросами, большей частью бесполезными, никогда не показывать, что себя мы считаем умнее прочих, и охотно предоставлять другим окончательное решение.
Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему, и мы бываем счастливы, обладая тем, что любим, а не тем, что другие считают достойным любви.
Нам легче полюбить тех, кто нас ненавидит, нежели тех, кто любит сильнее, чем нам желательно.
Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые присущи нам на самом деле: слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством.
Нам почти всегда скучно с теми людьми, с которыми не полагается скучать.
Нам приятнее видеть не тех людей, которые нам благодетельствуют, а тех, кому благодетельствуем мы.
Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему-нибудь еще удивляться.
Нам трудно поверить тому, что лежит за пределами нашего кругозора.
Нас мучит не столько жажда счастья, сколько желание прослыть счастливцами.
Насколько преступление легче находит себе покровителей, нежели невинность!
Насмешка бывает часто признаком скудности ума; она является на помощь, когда недостает хороших доводов.
Насмешливость – одно из самых привлекательных, равно как и самых опасных свойств ума. Остроумная насмешка неизменно забавляет людей, но так же неизменно они побаиваются того, кто слишком часто к ней прибегает.
Настоящая дружба не знает зависти, а настоящая любовь – кокетства.
Начало и конец любви имеют одинаковый признак: любящим неловко оставаться наедине.
Наша гордость часто возрастает за счет недостатков, которые нам удалось преодолеть.
Наша жадность заставляет нас преследовать одновременно такое множество целей, что в погоне за пустяками мы упускаем существенное.
Наша зависть всегда долговечнее чужого счастья, которому мы завидуем.
Наша искренность в немалой доле вызвана желанием поговорить о себе и выставить свои недостатки в благоприятном свете.
Наше раскаяние – это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.
Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды.
Нашей полной откровенности с друзьями мешает обычно не столько недоверие к ним, сколько недоверие к самим себе.
Наши благодеяния – вернейший путь возбуждения ненависти в тех, кого мы облагодетельствовали.
Наши враги в суждениях о нас гораздо ближе к истине, чем мы сами.
Наши поступки не столь хороши и не столь порочны, как наши желания.
Наши прихоти куда причудливее прихотей судьбы.
Наши страсти часто являются порождением других страстей, прямо им противоположных: скупость порой ведет к расточительности, а расточительность – к скупости; люди нередко стойки по слабости характера и отважны из трусости.
Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.
Не в нашей воле полюбить или разлюбить, поэтому ни любовник не вправе жаловаться на ветреность своей любовницы, ни она – на его непостоянство.