Всемирная история в 24 томах. Т.6. Римский период

Бадак Александр Николаевич

К ПИЗОНАМ

Если художник решит приписать к голове

человечьей

Шею коня, а потом облечет в разноцветные

перья

Тело, которое он соберет по куску отовсюду —

Лик от красавицы девы, а хвост от чешуйчатой

рыбы, —

Кто бы, по-вашему, мог поглядев, удержаться

от смеха?

Верьте, Пизоны: точь-в-точь на

такую похожа

картину

Книга, где образы все бессвязны, как бред

у больного,

И от макушки до пят ничто не сливается

в цельный

Облик. Мне возразят: «Художникам, как и

поэтам,

Издавна право дано дерзать на все, что

угодно!»

Знаю у и сам я беру и даю эту вольность

охотно —

Только с умом, я не так,недоброе путалось

с добрым,

Чтобы дружили с ягнятами львы, а со змеями

пташки

Так ведь бывает не раз: к обещавшему много

зачину

Bдруг подшивает поэт блестящую ярко заплату,

Этакий красный лоскут — описанье ли рощи

Дианы,

Или ручья, что бежит, извиваясь, по чистому

лугу,

Или же Рейна-реки, или радуги в небе

дождливом, —

Только беда: не у места они. Допустим, умеешь

Ты рисовать кипарис, — «о зачем, коль щедрый

заказчик

Чудом спасается вплавь из обломков крушенья?

Допустим,

Начал ты вазу лепить, — зачем же сработалась

кружка?

Стало быть, делай, хочешь, «о делай простым

и единым.

Нас ведь, поэтов, отец и достойные дети, обычно

Призрак достоинств сбивает с пути. Я силюсь

быть краток —

Делаюсь темен тотчас; кто к легкости только

стремится —

Вялым становится тот; кто величия ищет —

надутым;

Кто осторожен, боится упасть, — тот влачится

во прахе;

Ну, а кто пожелал пестротою рискнуть

непомерной,

Тот пририсует и вепря к реке, и дельфина

к дубраве:

Если науки не знать — согрешишь, избегая

ошибки!...

Во времена правления Августа ораторское искусство, которое очень высоко ценилось при Республике и которое

достигло тогда наивысшего расцвета, стало быстро приходить в упадок в связи с тем, что постепенно угасала политическая борьба. Талантливые люди теперь стали больше обращаться к литературе. Этому всячески способствовал лично сам император Август и его приближенные. Они старались привлечь к искусству внимание публики, устраивали общественные библиотеки, организовывали публичные выступления поэтов и писателей. В это время в Риме была в большой моде любовная лирика, элегии в духе александрийских поэтов. Стихи писали даже знатные люди. Сам император Август, как мы это видели из цитаты Гая Светония Траквилла, тоже любил занятия литературой. Большую популярность приобрели в эти годы любовные элегии Альбия Тибулла и Секста Проперция. Первый из них родился в 50-х г. до н. э. Он происходил из старинного всаднического рода, был близок к знаменитому вельможе Мессале Корвину, участвовал в его военных походах и был членом его поэтического кружка. Этот кружок на протяжении всего своего существования противостоял окружению Мецената. Тибулл работал в жанре любовной элегии, продолжая традиции «новых поэтов». Следует заметить, что любовная элегия в римской поэзии представляла собой литературное направление оппозиционное идеологии принципата. Тибулл в своем творчестве отказался от официальных тем прославления принцепса, римской доблести и гражданственности. Тибулл обращался к личной любовной тематике, он считал любовь единственным смыслом жизни. Она поглощала все мысли и чувства поэта.

Вообще для римской элегии характерна такая жанровая структура, которая выражалась в системе ограниченных сюжетных ситуаций и мотивов, в ряде традиционных образов-масок ( бедный поэт, его возлюбленная, богатый соперник, сводня). В творчестве Тибулла много автобиографических мотивов, которые органично растворяются в его поэтических образах.

Элегии всегда группировались в циклы (в книги), которые объединялись вокруг имени вымышленной возлюбленной. Так первая книга Тибулла носит имя Делии, вторая — Немезиды. Делия — это эпитет богини Дианы, рожденной на острове Делос, а Немезида — богиня возмездия. Элегия создавала ирреальный мир любви и поэзии, в который поэт пытался уйти от действительности. В поэзии Тибулла это находит отражение в образах мирной сельской идиллии, любви как основы и смысла существования, в резком осуждении войны, золота и всех сил, разрушающих жизненные идеалы. В качестве примера процитируем одно из произведений Альбия Тибулла, которое вошло во вторую книгу его «Элегий»:

Вижу я, быть мне рабом: госпожа для меня

отыскалась;

Ныне навеки прощай, древняя воля отцов!

Рабство печальное мое, и цепи меня удручают;

Но горемычному впредь путь не ослабит

Амур!

Так, неповинен ли я или в чем прегрешил, — он

сжигает.

О, я горю! Отстрани, дева, свой жгучий

огонь!

Чтобы не знать никогда таких жестоких

страданий,

Камнем хотел бы я быть оледенелых вершин

Или в безумии бурь стоять нерушимым утесом

В море, где хлещет волна, утлым грозя

челнокам.

Горек отныне мне день, а ночи тень — еще

горше,