Всемирная история в 24 томах. Т.6. Римский период
Шрифт:
К ПИЗОНАМ
Если художник решит приписать к голове
человечьей
Шею коня, а потом облечет в разноцветные
перья
Тело, которое он соберет по куску отовсюду —
Лик от красавицы девы, а хвост от чешуйчатой
рыбы, —
Кто бы, по-вашему, мог поглядев, удержаться
от смеха?
Верьте, Пизоны: точь-в-точь на такую похожа
картину
Книга, где образы все бессвязны, как бред
у больного,
И от макушки до пят ничто не сливается
в цельный
Облик. Мне возразят: «Художникам, как и
поэтам,
Издавна право дано дерзать на все, что
угодно!»
Знаю у и сам я беру и даю эту вольность
охотно —
Только с умом, я не так,недоброе путалось
с добрым,
Чтобы дружили с ягнятами львы, а со змеями
пташки
Так ведь бывает не раз: к обещавшему много
зачину
Bдруг подшивает поэт блестящую ярко заплату,
Этакий красный лоскут — описанье ли рощи
Дианы,
Или ручья, что бежит, извиваясь, по чистому
лугу,
Или же Рейна-реки, или радуги в небе
дождливом, —
Только беда: не у места они. Допустим, умеешь
Ты рисовать кипарис, — «о зачем, коль щедрый
заказчик
Чудом спасается вплавь из обломков крушенья?
Допустим,
Начал ты вазу лепить, — зачем же сработалась
кружка?
Стало быть, делай, хочешь, «о делай простым
и единым.
Нас ведь, поэтов, отец и достойные дети, обычно
Призрак достоинств сбивает с пути. Я силюсь
быть краток —
Делаюсь темен тотчас; кто к легкости только
стремится —
Вялым становится тот; кто величия ищет —
надутым;
Кто осторожен, боится упасть, — тот влачится
во прахе;
Ну, а кто пожелал пестротою рискнуть
непомерной,
Тот пририсует и вепря к реке, и дельфина
к дубраве:
Если науки не знать — согрешишь, избегая
ошибки!...
Во времена правления Августа ораторское искусство, которое очень высоко ценилось при Республике и которое достигло тогда наивысшего расцвета, стало быстро приходить в упадок в связи с тем, что постепенно угасала политическая борьба. Талантливые люди теперь стали больше обращаться к литературе. Этому всячески способствовал лично сам император Август и его приближенные. Они старались привлечь к искусству внимание публики, устраивали общественные библиотеки, организовывали публичные выступления поэтов и писателей. В это время в Риме была в большой моде любовная лирика, элегии в духе александрийских поэтов. Стихи писали даже знатные люди. Сам император Август, как мы это видели из цитаты Гая Светония Траквилла, тоже любил занятия литературой. Большую популярность приобрели в эти годы любовные элегии Альбия Тибулла и Секста Проперция. Первый из них родился в 50-х г. до н. э. Он происходил из старинного всаднического рода, был близок к знаменитому вельможе Мессале Корвину, участвовал в его военных походах и был членом его поэтического кружка. Этот кружок на протяжении всего своего существования противостоял окружению Мецената. Тибулл работал в жанре любовной элегии, продолжая традиции «новых поэтов». Следует заметить, что любовная элегия в римской поэзии представляла собой литературное направление оппозиционное идеологии принципата. Тибулл в своем творчестве отказался от официальных тем прославления принцепса, римской доблести и гражданственности. Тибулл обращался к личной любовной тематике, он считал любовь единственным смыслом жизни. Она поглощала все мысли и чувства поэта.
Вообще для римской элегии характерна такая жанровая структура, которая выражалась в системе ограниченных сюжетных ситуаций и мотивов, в ряде традиционных образов-масок ( бедный поэт, его возлюбленная, богатый соперник, сводня). В творчестве Тибулла много автобиографических мотивов, которые органично растворяются в его поэтических образах.
Элегии всегда группировались в циклы (в книги), которые объединялись вокруг имени вымышленной возлюбленной. Так первая книга Тибулла носит имя Делии, вторая — Немезиды. Делия — это эпитет богини Дианы, рожденной на острове Делос, а Немезида — богиня возмездия. Элегия создавала ирреальный мир любви и поэзии, в который поэт пытался уйти от действительности. В поэзии Тибулла это находит отражение в образах мирной сельской идиллии, любви как основы и смысла существования, в резком осуждении войны, золота и всех сил, разрушающих жизненные идеалы. В качестве примера процитируем одно из произведений Альбия Тибулла, которое вошло во вторую книгу его «Элегий»:
Вижу я, быть мне рабом: госпожа для меня
отыскалась;
Ныне навеки прощай, древняя воля отцов!
Рабство печальное мое, и цепи меня удручают;
Но горемычному впредь путь не ослабит
Амур!
Так, неповинен ли я или в чем прегрешил, — он
сжигает.
О, я горю! Отстрани, дева, свой жгучий
огонь!
Чтобы не знать никогда таких жестоких
страданий,
Камнем хотел бы я быть оледенелых вершин
Или в безумии бурь стоять нерушимым утесом
В море, где хлещет волна, утлым грозя
челнокам.
Горек отныне мне день, а ночи тень — еще
горше,