Всеобщая история

Полибий

При чтении сочинения Полибия никогда не следует упускать из виду то, в какую эпоху творил ахейский историк. Подчинение эллинистического мира Римом, свидетелем и в известной степени участником которого стал сам Полибий, создавало, с одной стороны, новую, отличную от всего предшествующего, политическую и культурную реальность, а с другой стороны, требовало иного подхода к осмыслению и изображению этой реальности. Мир вокруг Полибия постоянно менялся: на смену разрозненным и политически обособленным эллинистическим монархиям и союзным образованиям, которые, постоянно враждуя между собой, вели эллинистический мир к постоянному ослаблению, заступала свежая, монолитная и стабильная политическая система римской государственности, достойно прошедшая все испытания в горниле пунийских, иллирийских, македонских и прочих войн. Установление римского господства на Балканах безусловно вело к подчинению свободолюбивых эллинов и оскорблению их патриотических чувств, однако несло в себе при этом

очень важные для античного мира моменты. Происходило объединение прежде разрозненного мира; устранялись раздиравшие его противоречия и военные конфликты, вызванные бесполезной и пагубной борьбой отдельных государств за политическое преобладание. Множество отдельных государств всего за несколько десятилетий превратились практически в единое государство. Все это, с одной стороны, отвечало симпатиям Полибия, воспитанного на объединительных принципах «Федеративной Эллады», и с другой — приводило его к мысли о том, что методы, которыми пользовались его предшественники в изложении истории миниатюрных государств прежней Эллады, уже не соответствовали масштабам и внутренним закономерностям грандиозного объединения Средиземноморья.

Создавая во «Всеобщей истории» свой канон написания исторического произведения, Полибий выдвигает следующие требования: история должна носить, во-первых, всеобщий характер, т.е. охватывать в своем изложении события, одновременно происходящие как на западе, так и на востоке, причем изложение должно быть синхронным. Далее, история не должна носить праздный, развлекательный характер, предназначенный позабавить досужего читателя. Напротив, ее задача научить его, как нужно поступать в тех или иных обстоятельствах в будущем, аналогичных или сходных произошедшим в прошлом.

Полибий формулирует понятие деловой, прагматической истории ( ; ), на обращении к которому Полибий постоянно настаивает.

Полибий считает, что большинство как прежних, так и современных ему историков злоупотребляют драматическими эффектами и риторическими приемами. Драматическая поэзия и риторика, полагает Полибий, имеют совершенно иные задачи, нежели историческое повествование. Он неоднократно повторяет эту мысль во многих частях своего сочинения.

События истории, считает Полибий, соединены между собой некой внутренней связью и взаимно обусловливают друг друга. Подобные связи между событиями существовали всегда, но они были менее очевидны, и большинство историков их либо не замечали, либо оставляли без должного внимания. Полибий неоднократно говорит, что в его время сцепление событий стало не только намного очевиднее, но и начало глобальным образом определять исторический процесс. Такое сцепление событий историк связывает со сближением политических интересов римско-карфагенского Запада и греко-македонского Востока. Время этого «сцепления» Полибий относит ко времени 140—й Олимпиады (220 г. до н.э.), когда в ведущих эллинистических державах к власти пришли новые правители: в Египте — Птолемей IV Филопатр, в Сирии — Антиох III Великий, в Македонии — Филипп V. В Греции в это время потерпел поражение спартанский царь Клеомен III, а на Западе сгустились грозовые облака Второй Пунийской войны. В 217 г. до н.э. события Ганнибаловой войны в Италии «сцепились» с событиями Союзнической войны в Греции и все последующие события были продолжением и следствием этого «сцепления».

Однако, чтобы правильно понимать ход исторических событий, необходимо, как считает Полибий, владеть приемами углубленного анализа причинно-следственных связей. Эту причинно-следственную связь Полибий определяет, как соединение причины , предлога или повода и непосредственного начала событий, чаще всего военных действий . Эта последовательность звеньев причинно-следственной цепи, по мнению Полибия, является неизменной. Многие историки, говорит Полибий, и до него пытались объяснить связь событий, но делали это неправильно, путая указанные компоненты. Однако Полибий вынужден признать, что не все события поддаются такому анализу. Он отказывается, например, искать причину таких событий, как неурожаи, внезапные эпидемии, стихийные бедствия и т.д., а также искать причины второго порядка (подробнее об этом будет сказано ниже).

Помимо этого историк, считает Полибий, не должен быть кабинетным ученым. Он должен либо сам быть участником событий, либо, по меньшей мере, должен посетить места событий и беседовать с очевидцами. Как было уже сказано выше, Полибий сам много путешествовал. Все это — и желательное участие самого историка в событиях, и необходимость беседовать с очевидцами — может подразумевать написание сочинения только на тему событий, близких по времени писателю. Именно так обстоит дело с сочинением самого Полибия. Его «Всеобщая история» охватывает период между 220 и 146 гг. до н.э., что занимает книги с III no XL. Две первые книги представляют собой «введение» ко всему сочинению и охватывают события с 264 по 220 г. до н.э. Таким образом, сочинение Полибия относится к разряду «новой и новейшей истории», поскольку сам историк был современником и даже свидетелем большей части изложенных им событий.

Понятие «прагматической истории» Полибий связывает прежде

всего с военной и политической историей. Исходя из этого, он требует от историков, чтобы они обладали достаточным опытом в военных и политических делах. Только компетентный специалист, считает Полибий, может по достоинству оценить доблесть полководца и диспозицию сражения, равно как государственное устройство и действия того или иного политика.

Все сказанное выше неизбежно наводит на мысль о том, что читательский круг, на который ориентировался Полибий, должен был быть весьма образованным и специально подготовленным, а следовательно, достаточно узким. Сам историк нигде прямо не говорит, кого именно он имеет в виду, но совершенно очевидно, что это прежде всего политики и военные, т.е. люди, ближе всего стоящие к свершению исторического процесса. При этом, однако, надо иметь в виду и следующее обстоятельство: Полибий уже в другой связи, а именно в плане общей цели своей истории — оправдания римского завоевания в глазах эллинов, подразумевает максимально широкую грекоязычную читающую публику. В этом состоит одно из многочисленных противоречий взглядов Полибия.

Другим существенным элементом полибиевского образа мысли является представление о судьбе . Понятие судьбы было знакомо грекам уже по крайней мере со времен Гомера, однако и обозначение, и внутреннее содержание этого понятия было иным. Для греков архаики и классики судьба представлялась неким индивидуальным предопределением каждого человека (, , и т.д., лат. fatum). Судьбу можно узнать с помощью оракулов и гаданий, но нельзя изменить. В эллинистическую эпоху представление о судьбе значительно меняется. Она начинает восприниматься как некий капризный случай ( от глагола — неожиданно случаться, лат. fortuna). ³⁰Во многом такое изменение представлений можно объяснить тем, что для времени эллинизма было характерным динамичное изменение судеб как отдельных людей, так и целых государств. Картина окружающего мира менялась практически на глазах, и это рождало представление о некой силе, которая по своему произволу может подвергать изменению все, что угодно.

Полибий довольно часто (более 120 раз) упоминает о судьбе в сохранившихся частях своего сочинения. Остановимся на этом несколько подробнее.

Обратимся к рассмотрению пассажей, в которых Полибий использует понятие . Уже в самом начале своего сочинения автор говорит, что судьба свела все дела ойкумены к одной цели и что читателю необходимо познать способ ее действия ( (I, 4, 1—2)). ³¹Начиная изложение истории Азии и Египта с 221 г. до н.э., Полибий говорит, что предшествующие события уже подробно изложены другими, а в его собственное время судьба не совершила ничего выдающегося в этих районах (II, 37, 6). Послы Антиоха убеждают римлян милостиво обращаться с побежденными, добавляя при этом, что это не так полезно Антиоху, сколько самим римлянам, «поскольку судьба вручила им власть и правление над всей ойкуменой» (XXI, 13, 8). Во время III Македонской войны часть греков не помогала и не препятствовала римлянам в борьбе с Персеем, «словно они вверили судьбе заботу о будущем» (XXX, 6, 6). Наконец, обращаясь к событиям греко-персидских войн, Полибий говорит, что «судьба, как кажется, ввергла эллинов в великий страх во время перехода Ксеркса в Европу».

Во всех случаях выступает как некая полновластная правительница мира. Люди и целые государства не в силах изменить ее решений и могут лишь вверить себя ее воле.

Очень часто Полибий, для того чтобы охарактеризовать мощь и образ действий судьбы, прибегает к сравнениям, заимствованным из области драматических состязаний. После битвы при Каннах почти все племена Италии перешли на сторону Ганнибала. В этот момент посланный в Галлию претор Л.Постумий был разбит со всем войском, «словно судьба совершала эпилог и подыгрывала уже совершившимся событиям» (III, 118, 6). ³²В сходных случаях Полибий часто использует выражения, прямо указывающие на детали устройства театральных зрелищ. ³³Так, в пассаже XI, 5, 8 говорится, что предательство этолянами общегреческих интересов (их союз с Римом) ранее оставалось неизвестным, а теперь стало очевидным, «в то время как судьба, словно нарочно, вывела на экзостру их безумие». В двух случаях Полибий использует сцену : XXIV, 8а, 1; XXIX, 7, 2; в одном случае проскений : fr. 113. Во всех этих случаях судьба выводит на подмостки безумие людей или их несчастья . В пассаже XXIV, 8, 12 судьба уже прямо устраивает театральное зрелище ( <...>).

Большое число интересующих нас мест представляют собой сравнения с атлетическими агонами. Здесь судьба выступает сразу в нескольких ролях: она и распорядитель состязаний, и судья, раздающий призы и награды, и, наконец, она сама становится участником состязаний. Правда, последняя упомянутая роль судьбы встречается только в одном, но очень важном по содержанию месте (XXXIX, 11, 8): выражая свое удовлетворение тем, что напрасное сопротивление греков римлянам не было слишком долгим и кровопролитным, Полибий приписывает эту заслугу судьбе, уподобляя ее ловкому и опытному борцу , который пошел на крайнее средство для достижения желанной победы.