Всей нечисти Нечисть...

Вихарева Анастасия

– - Я бы лучше помыл, -- согласно кивнул он, но ему подмигнул южный народец.

– - Брось, не парься!
– - сказал Игорь, не сумев скрыть довольную ухмылку.

И оба зачем-то потащили его в гримерную, раскрывая свои спортивные сумки, туго набитые барахлом...

Зуля сразу же принялся учить его извиваться у его ног, стягивая с него в нужный момент шелковые платки и полупрозрачные покрывала. Игорь забряцал браслетами, цепями и опахалами. Вскоре его поставили перед зеркалом, и он едва узнал себя накрашенного и выряженного под султана. Северный народ стал не то госпожой, не то наложницей, южный явно рабом.

– - Ты главное

не тушуйся, и гладь себя по тепленьким местам, от которых бабы дуреют, а я займусь мужиками... Честно отрабатывай денежки, снимая с себя одежду, а то неустойку требовать начнут...
– - посоветовал Игорь.
– - Он тебя прикроет. Но не сразу, дождись, когда постучу вот так!
– - он изобразил два прихлопа.
– - Встанет, покажи народу красоту свою, не встанет, лучше попридержи набедренную повязку. Остановиться тоже надо вовремя. Там подклад, он не даст тебе упасть лицом в грязь.

– - Да я народу в глаза после такого не смогу смотреть!
– - возмутился он, ужасаясь тому, на что его толкали.

– - А для чего тебе смотреть народу в глаза-то?
– - удивился Зуля.
– - Ходи, не поднимая глаз. И пусть нагибаются, чтобы в твои глазоньки заглянуть. Да ладно, брось! Мы их так насурьмили, кто опознает? Представь, что ты на невольничьем рынке, и богатые бабы покупают тебя, чтобы сделать своим сейфом....

Южный народец подсел к нему и душевно произнес:

– - Пойми, мы ничему другому не научились. Я и Зуля танцуем вот с таких лет!
– - он показал от горшка два вершка.
– - А театры нам не слишком рады.

Заиграла музыка. Его провели и уложили на подушки. Поставили перед ним фрукты и налили бокал вина. И он обалдел, когда вышла к нему красоты неописуемой принцесса Зулейка и запорхала по сцене, зазывая и животом, и попой, и всем, чего у нее было и не было, позволяя прикоснуться к своей ножке. А тут еще раб Ибн-Ибрагим стал ухлестывать за красоткой, выставляя его дураком. Пока он ползал, как самый настоящий придурок, теряя по дороге то башмак, то колпак, зал разрывался аплодисментами и визжал от восторга, бросая на сцену кошельки...

Сама судьба подогнала ему двух друзей -- он так и заявил им об этом, намекнув, что не было бы счастья, да несчастье помогло. Но те лишь улыбнулись и переглянулись, покачав головами.

– - Ты у нас будешь третий третий, которому снесут головушку, если барыши наши достанутся не нашему Благодетелю. Нас ищут, и поэтому мы решили пожить рядом с Величествами, чтобы по доброте их, освободить себя от бремени Благодетеля...

Он отговаривал их, не так настойчиво, как сделал бы это сейчас, все же он был чужим для них и не забывал об этом, но разве отговоришь, если оба они задались целью обойти всех и войти в состав самой известной и богатой труппы при дворце Величеств?! У каждого человека есть мечты, у этих двоих -- особенно, и он понимал, что оба они заслуживают того, о чем мечтали, больше, чем другие. И когда представился случай остаться с последней группой на третьей вершине, оба его приятеля остались, не раздумывая.

Ох, если бы он знал, что успел так полюбить обоих за эти три недели, он бы заставил их сесть на ковер-самолет силой. Он еще неделю назад решил, что останется с этими ребятами, когда они вернутся, и не сомневался, что справится с их Благодетелем без заступничества Их Величеств. Он и драконов умел обвести вокруг пальца... Но так и не успел сообщить им о решении и посвятить в свою тайну, подыскивая для этого подходящий момент. А когда вдруг узнал, что они остались там, на Вершине третей горы, тревожно кольнуло сердце... Может быть, он не умел сделать такой номер, как они, зато понимал кое-что в людях, научившись от своей кормилицы. И когда, против правил, в их палатку подселили двоих из чужого отряда, впервые за последние три года он открылся, чтобы получить информацию извне....

И сразу услышал крик о помощи, и пришла боль -- как всегда в таких случаях заболела голова, но какой-то не своей, чужой болью... Нет, с болью можно жить, боль пройдет, в видении он не увидел главного -- драконов, его драконов, которые пожирали людей.

Страх отпустил, он снова подумал, что если сумеет разгадать тайну драконов Ее Величества, то победит своих. Наверное, эти были такие же опасные, но эти не видели его, как те, которые держали его голову в своих страшных лапах. Сегодня вечером он посвятит друзей в свою тайну, которая мучает его много лет. Он верил, что все обойдется, и крик о помощи не имел отношения лично к нему. Он не позволил себе слушать сердце, которое продолжало ныть, чтобы не накликать беду...

Но почему они не спускались с горы? Каждая минута превратилась в вечность. Где же вы, Зулейка и Ибн-Ибрагим? Бог не мог забрать у него друзей, как всех, кто был ему дорог...

Грохот барабана позвал людей на ужин. Он оглянулся. Драконы улетели за последней партией экспедиции давно, еще до обеда, но пока их было не видать. И облегченно вздохнул, когда один из возглавлявших экспедицию, взглянул в бинокль и весело передал по рядам: "Вижу! Вот они! К ночи будут здесь. Установите маяк!"

Он обрадовался и незаметно завернул в пуховик буханку хлеба и три банки консервов, огляделся, чтобы выскользнуть незаметно из-за стола -- и случайно подметил, что еще один вспомнил о тех, кто остался наверху. Он тоже расстегнул теплую куртку и случайно уронил внутрь небольшой кусок колбасы и вареную курицу, подобрал кем-то оставленный ломоть хлеба. Он улыбнулся: этот парень давно ему нравился. Наверное, дожидался балагура -- лицом один в один. Их постоянно видели вместе, не иначе, братья. Оба они были из группы подрывников, у которых был в экспедиции особый статус, им и места получше доставались, и на драконах они поднимались в особом режиме, и уважения к ним было поболее, чем к остальным. Но пока в их группе не было нужды, и ребята скучали. Представился удобный случай завести полезное знакомство, а если повезет, добраться до серьезного оружия -- кое-какой опыт у него имелся еще с армии, о которой он старался не вспоминать.

Познакомиться и наладить отношения оказалось делом простым. Виткас сразу же протянул руку и представился, обрадовавшись знакомству. Было заметно, что он нервничает, переживая за брата, с которым давно не расставался. Новый знакомый назывался и с ходу начал рассказывать о себе, забыв поинтересоваться его именем, не дав возможности представиться. Наверное, волновался. Запинаясь, будто извинялся, он поделился, как оба брата оказались здесь: к призывному пункту призвали всю их бригаду -- она работала в горах, очищая от снега горные трассы. Брат, услышав о призыве, увязался за ним -- в экспедицию взяли обоих. Брат подрывником не был, осваивал профессию на ходу, и сейчас Виткас не понимал, почему попросили остаться не профессионалов, а несмышленыша -- и для чего вообще понадобился подрывник на третьей вершине.