Всей нечисти Нечисть...
Шрифт:
Валимир вышел следом, заметив, что драконы вот-вот достигнут лагеря. Надо было поторопиться встретить друзей. Позвать их, наверное, он имел право. Странно, известие о смертях, вместо того, чтобы заставить его убиться, принесла ему облегчение. Он вдруг ощутил пустоту, и хотел, но не мог расстроиться. Такое затишье он всегда чувствовал перед бурей, когда уже ничего нельзя было исправить. Он почти не сомневался, что с друзьями что-то произошло, и теперь виновато смотрел на Виткаса и пытался понять, как помочь парню, когда тот поймет, что с братом случилась
Глава 6. Первая кровь
Дракон мог посадить на себя до трехсот человек. Все, кто летел последним рейсом, прилетели на одном драконе. Два других доставили вещи, палатки и продукты высокопоставленных особ.
Валимир оставил Виткаса, когда тот свернул к драконам, добрался до пещеры, в которой расположились подрывники, бросил рюкзак у входа и бегом, хоронясь от взглядов, вернулся, насторожившись, когда среди людей не заметил ни Зулю, ни Игоря, ни брата Виткаса, ни других, которых знал и помнил, что они остались вместе с его товарищами.
Не дойдя до места, он застыл -- сразу вспомнился крик о помощи, вырвавший его из бытия.
Двойные лица на людях были четкими и просматривались, как никогда. Он похолодел -- столько довольства видел он в тех страшных лицах, скрытых застывшими масками любви и сочувствия. Но он видел -- и впервые так ясно, что не поверил глазам. Обычно информацию приходила к нему на уровне интуиции, изредка он видел, как густая пелена прикрывает лица. Или у него начались галлюцинации, или здесь, в горах, обострилось его видение. Драконы уже отлетели и отдыхали, прикрыв глаза. Но Валимир знал, драконы никогда не спят. Не умеют.
"Суки!" -- подумал он, обеспокоено бросив взгляд в сторону драконов. Драконы умели читать мысли, и его легко могли в таком состоянии запеленговать. И сразу понял, что его собственные драконы уже почувствовали боль, и теперь пытались нащупать его местонахождение -- вся его левая сторона забилась чем-то липким и противным, хотелось тут же с себя смыть драконью слюну.
Откуда тогда пришла боль, если не его драконы велели убить его друзей?!
Он заставил себя успокоиться и посмеяться и над Виткасом, и над своими невернувшимися друзьями, порадовавшись их отсутствию, и дал драконам пищу получше: облил себя грязью и помечтал о самоубийстве, прислушиваясь к тому, как дракон сладко прошептал: давай, давай!
Липкая муть освободила левую его сторону, и сразу же впились в тело тысячи игл.
"Черт, -- выругался он.
– - Ведь даже подумать не могу ни о себе, ни о друзьях!" "Уходи! Уходи!" -- мысленно помолился он, закрывая глаза и отсчитывая удары сердца. Едва сдерживая дыхание, Валимир скользнул в палатку полевой кухни, прислушиваясь к каждому слову. Взмахом ножа он разрезал материал, вырезая кусочек материи, чтобы видеть, что твориться за снаружи. И прильнул к дыре, пытаясь рассмотреть врага. Именно врага!
Виткас стоял возле группы людей у самого костра. Он потеряно бродил между теми, кто прилетел, и теперь размещался в приготовленных для них палатках, провожая человека недовольными безучастными взглядами.
– - А где, где мой брат?
– - услышал он голос Виткаса, в котором было столько отчаяния, что невольно Валимир завыл, но молча, умом.
– - О, это, наверное, один их тех десятерых, которые погибли под лавиной?
– - мягко спросили его, но Валимир почувствовал в голосе фальшь и уловил хищный оскал спросившего.
К Виткасу подошел Его Величество и тепло похлопал по плечу.
– - Я приношу свои соболезнования. Но мы же знали, куда идем, и сколько опасностей нас поджидает. Бумагу подписывал? Там черным по белому написано: никаких вопросов и никаких ответов.
– - Ну что ты!
– - остановила Его Величество Ее Величество.
– - Кто он тебе был?
– - Брат, -- выдавил Виткас из себя одним дыханием.
– - Понимаю. Мы все понимаем твою боль. Нам хуже, чем тебе сейчас. Нам тяжело об этом даже говорить... О, эти горы! Но мы не имеем права останавливаться на полпути. В нас верят, нам доверяют, и пусть мы погибнем, но как герои. Мне жаль, мне так жаль, что я бы вырвала сердце, если бы могла вернуть погибших!
– - Но вы же на вершине были!
– - воскликнул Виткас в отчаянии.
– - Откуда там лавина?! Я бы увидел! Лавины не должно было быть!
– - А она была! Не на вершине, мы спускались, -- холодно ответил Его Величество, поинтересовавшись его именем и местом, где Виткас остановился. Виткас ответил чисто механически, на одном дыхании, как в армии. Выслушав его, Его Величество повернулся к тем, кто стоял рядом, даже не пытаясь скрыть равнодушие и раздражение.
– - Слава героям!
И вся группа людей радостно крикнула, снимая шапки:
– - Слава героям! Слава! Слава! Слава!
Ее Величество обронила слезу, глядя на Виткаса широко распахнутыми глазами, произнесла тихо:
– - Слава!
– - протянула носовой платок. И как-то сразу, будто бы не скорбела только что, попросила: -- Приготовьте нам с Его Величеством что-нибудь перекусить...
Виткас принял платок и поклонился с каменным лицом. Он мял платок в руках и смотрел то на одного, то на другого. Губы его задрожали, и весь он стал жалким, точно просил милостыню.
– - Ваше Величество...
– - произнес он тихо и растеряно, запнулся и вдруг упал на колени и тихонько завыл, как малое дитя, разрывая руками землю и камни, будто хотел спрятаться в яме, зажимая в руках платок Ее Величества.
Валимир сжал кулаки: друг его напомнил ему себя самого в младенчестве. Бабка-кормилица в это время стояла рядом и получала удовольствие, навсегда отбивая желание плакать. Вспомнив, он усмехнулся -- или завывала еще громче, навсегда отбив желание слушать. Мертвы, смысл сказанного наконец дошел до него, он побледнел, ноги подкосились -- Валимир едва сдержался, что бы не закричать самому.