Вслед за тенью. Книга вторая
Шрифт:
«Открой глаза!» — приказывает он. Я сначала мотаю головой, а потом открываю их. И слышу: — Я не причиню тебе вреда. Но люблю, чтобы меня слушали с первого раза'.
«Я слушаю только папу!» — бунтую, дрыгая ногами. — И дедушку!'
«Понятно…»
«Ты кто?»
«Человек», — отвечает он, пожимая плечами.
Продолжаю висеть перед человеком со светлыми волосами. Чувствую цепкий хват его
«Ай! Пусти!»
«Прекрати хулиганить!» — строго велит он.
Но я так недовольна тем, что не смогла спрятаться так, чтобы никто не нашел, что хватаю своего разоблачителя за волосы и что есть сил тяну на себя. И о ужас — волосы слетают с его головы! А под ними есть другие — чёрные. Я так удивлена, что вмиг перестаю дергаться.
«Почему у тебя столько волос?» — пораженно спрашиваю я, чувствуя, как глаза мои лезут на лоб. Даже смотреть в его зеленые становится больно.
«Так надо», — отвечает он, усмехаясь.
«Кому?»
«Мне».
«Зачем?»
«Так надо».
«Ты похож на пирата!»
«Почему?»
«У тебя волосы торчат! Как у дядьки из книжки. Мы с дедушкой вчера читали».
«Уже умеешь читать?» — спрашивает он.
«Я быстро читаю. Но дедушка — быстрее. А почему у тебя волосы разного цвета?»
«Так надо».
«А ты другие слова забыл, что ли?»
«Помню. К счастью, ты мне не все мозги вытрясла», — снова усмехается он и снова ставит моё, теперь неподвижное тело на пол перед собой. Мне опять приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо.
«А почему говоришь только „так надо“ и „почему“?»
«Потому что так надо».
«Ты скучный», — удрученно вздыхаю я.
«Почему?»
«Потому что знаешь мало слов. Дедушка говорит, это — плохо».
«Почему?»
«Надо знать много слов. Мы каждый день учим новые».
«Каждый день?!» — Он делает большие глаза, а я не могу удержаться и говорю:
«Красиво».
«Что
«Твои глаза. Они зеленые—презелёные!»
«А ты кокетка!» — смеясь, замечает он.
«Что такое какетка?»
«Неважно. Забудь. Так какие слова ты выучила сегодня?»
«Сегодня мало, — делюсь я и начинаю перечислять, загибая пальцы: 'Офис, гипертонический криззз, командировка, усидчивость, дважды, трижды, одинжды… ой нет, неправильно…»
«Единожды», — подсказывает Разноволосый.
«Единожды, — повторяю я негромко, и, взглянув на свои загнутые пальчики, выдаю: — Восемь».
«А норма?»
«Что это „норма“? А, знаю! Вспомнила! Норма — это тарелка каши на завтрак!»
«Можно и так сказать», — смеясь, соглашается он.
«Почему ты смеешься? Дедушка утром говорит: „Это твоя норма, Катерина“. И показывает на тарелку „сопливой каши“».
«Сопливая каша — это овсянка что ли?»
Я пожимаю плечами и заявляю:
«Не люблю ее и название учить не хочу».
«А ты с характером!»
«Дедушка тоже так говорит. И мама, и папа, и бабуля. Все так говорят», — разочарованно вздыхаю я.
«Так это же хорошо! Иметь сильный характер — это круто!»
«Круто? Это как яйцо?»
«Точно! Главное — чтоб не всмятку» — смеется он.
Мне еще больше нравится, как он смеется. По-доброму так. Как друг. Совсем не обидно.
«Я люблю яйцо всмятку», — делюсь с ним я, приложив ладошку к губам, словно по большому секрету.
«Да я тоже иногда ими балуюсь, — сквозь смех пытается сказать он. — Но характер не должен быть всмятку».
«Думаешь?»
«Знаю! — отвечает он, пытаясь взять себя в руки и перестать смеяться. — Давненько я так не смеялся. Ты не обижайся, ладно? Просто ты такая забавная, потому и смеюсь», — добродушно заявляет он.
«Надо говорить „от того и смеюсь“».
«Правда? Не знал».
«Так дедушка говорит».
«Ясно. Так сколько новых слов в день ты учишь?»
«Десять. Как ты сюда вошел? Меня же заперли! Ты что, шпион?!» — вдруг догадываюсь я.
Он усмехается и отвечает:
«Нет, я разведчик».
«Я тоже разведчик!»