Вслед за тенью. Книга вторая
Шрифт:
— Не сомневайся.
— Так, о чем мы говорили? Ах да! О каком-то там блоке, который кто-то там установил. Ты собирался ответить на этот вопрос. И уже ответил бы, если бы не вспомнил о Полине, — завершила я свою очередную тираду и заговорщицки улыбнулась своему строптивому собеседнику.
— Я не собирался на него отвечать, Катерина.
— А придется, раз уж у нас с тобой вечер откровений и неожиданных воспоминаний, верно?
Глава 25 Цель (не) достигнута?
— Это лишняя информация, — продолжил артачиться мой несговорчивый собеседник. — Она тебе ни к чему.
Я сделала еще пару глотков из термоса и прошептала:
— Подожди…
В памяти
Я сунула термос с недопитым муссом дедушке в руки, откинула потяжелевшую голову на подголовник кресла и прикрыла глаза.
Перед ними — прикрытыми налившимися свинцом веками, принялась «материализоваться» комната с массивным столом у окна. Каким-то внутренним зрением я наблюдаю, как картинка наливается красками, оживает и будто втягивает меня в себя. Мне знакомо это место. Это большой дом тети Аллы. В нем много разных комнат. Во всех я уже побывала. Во всех, за исключением одной. В нее мне не разрешается заходить. Дверь в неё всегда закрыта. Но сейчас я нахожусь в кабинете. Оглядываюсь по сторонам, как Алиса, попавшая в Зазеркалье, и замечаю на коричневой столешнице стола пустой стакан. Совсем недавно он был доверху наполнен моей любимой «вкусняшкой». Я только что выпила её и всё еще ощущаю на языке насыщенный, такой любимый вкус.
Я сижу рядом со столом, в коричневом кожаном кресле, откинув голову на его высокую спинку. Лениво болтая ногами, смотрю на тетю Аллу, мамину подругу. Она склонила голову к моему лицу и всматривается в мои глаза, а длинными гибкими пальцами перебирает локоны моих распущенных волос. Вот подушечки этих пальцев добираются до кожи головы и несколько раз «пробегаются» от ушей к макушке и обратно. Останавливаются и надавливают на некоторые участки кожи. По спине несутся мурашки. Ощущаю, как подушечки ее пальцев сдвигаются ниже, недолго «топчутся» на месте и начинают вовсю «разгуливать» по затылку. Становится щекотно. Хочется зажмуриться, но мне сложно это сделать. Мое тело успело стать «ватным». Я больше не могу дрыгать ногами. Могу только смотреть тете Алле в глаза. Они интересные. И немного странные: один зеленый, а другой — карий. Почти черный. Иногда мне хочется отвести взгляд от черного, потому что мне кажется, что он видит всё—всё, даже то, что у меня под кожей. Но взгляда отводить нельзя. Потому что тетя Алла не разрешает. Я должна смотреть строго ей в глаза и ни на что не отвлекаться, пока она «феячит», ведь она может превращаться в фею. Когда она в нее превращается, то видит всё. Даже то, что видела я, когда в тот день шла с мамой в школу через «тоннель». И старика, которого мы тогда с мамой встретили, она тоже «видит». «Видит» и велит мне его забыть. Потому что он мне не враг. И не друг тоже. Она говорит, что он — никто и значит его не существует. Я с ней не соглашаюсь, а она настаивает. После движений ее пальцев и взгляда, зоркого, как у сокола, о котором она нам читала, мне всегда нестерпимо хочется спать. И я снова засыпаю, так и не дождавшись, пока она заплетет мне красивую косу. Но когда просыпаюсь, коса бывает уже заплетённой. Меня всегда будит девочка. Она там живет. Она тоже слушала сказку о соколе и согласна, что у тети Аллы иногда бывают глаза, точно такие же зоркие, как у него. Никак не могу вспомнить, как зовут эту девочку. Имя вертится на языке, но не вспоминается. То ли Лика, то ли Ника, то ли Вика…
— Катерина! — обеспокоенный голос дедушки ворвался мне в уши.
Я распахнула глаза и тряхнула головой, чтобы прогнать остатки наваждения.
— Это была тетя Алла, да? Она установила блок, о котором ты говорил?
Дед медленно кивнул, не сводя с меня цепкого взгляда.
— Зачем она это сделала?
— Обещала помочь тебе справиться с уходом Ольги. Я дал согласие.
— Зачем?
— Ты вела себя странно. Навязчиво твердила о каком-то старике… Каком-то светлячке в траве. Но внятно ничего объяснить не могла. Мы терялись в догадках и решили, что так проявляется стресс. Приняли решение «очистить» память от этих видений.
— Как это «очистить память»? Чем?
— Прибегли к технике гипноза. Хватило трех сеансов. Бред о старике перестал тебя беспокоить.
— Подожди, а вдруг бы я забыла всё?! Абсолютно всё! Всех! Включая тебя?!
— Не истери. Этого бы не случилось. Потому что Алла профессионал. Я доверяю ей.
— А ведь я тогда ничего не придумала! И совсем не бредила! — «завелась» я, почувствовав себя бесправным подопытным кроликом, над которым ставились эксперименты. От обиды даже слёзы на глаза навернулись. — Старик реально был! — выпалила я и пару раз моргнула, чтобы их пелена не мешала мне видеть лицо напротив.
— Был?
— Конечно! Я всё вспомнила! Нам с мамой тогда встретился Жаров! — меня теперь было не остановить, — Родственник Кирилла Андреевича! Кирилл Андреевич подтвердил, что с этим портсигаром его родственник никогда не расстается! Вот и в холле он вертел им между пальцев! И портсигар также сверкал! Также, как тогда — в траве!
— Какой портсигар? Подожди, к чёрту портсигар! Какой Кирилл Андреевич?
— Орлов! — выпалила я и поняла, что проболталась.
— Не понял? — удивленно пробасил мой собеседник и замолк, задумавшись о чем-то. Но замолк ненадолго. Вскоре снова послышался его тихий голос. Голос, наполненный холодной ненавистью, или чем-то, очень похожим на нее: — Так этот щенок всё-таки вышел на тебя… А почему я до сих пор не курсе, что вы пересекались?
— Он владелец Базы отдыха, деда.
— Владелец «Империала»?
— Да. Реальный владелец, а не какой-то там Градский, с которым ты говорил.
— Не может быть… Думал меня провести? Чином не вышел, Шельмец!
— Каким еще чином?.. Неважно… Ладно, хоть больше не щенок.
— Щенок и есть! В моих глазах был и останется!
— Ну зачем ты так… Щенки беспомощные и слабые, а Орлов совсем не производит такого впечатление.
— Рассказывай, как всё было!
— А что рассказывать? Это ему позвонил Саша, когда все случилось, насколько я поняла. Этот он вытащил меня из тех кустов.
— Из каких кустов?
— В которые я с горки прилетела. Лично в самые дебри полез, не стал ждать спасателей. Он даже одеться по погоде не успел. Выбежал в свитере на мороз в минус пятнадцать.
— Минус двадцать было. Согласно отчету Гидрометцентра.
— Вот видишь, было ещё холоднее, а он — в свитере и джинсах.
— Героя из него не строй. Сними розовые очки.
— Да никого я из него не строю! Сам же признал, что мороз крепкий был! Согласно отчетам Гидрометцентра. А он врать не будет.
— Ладно, оставим это, — недовольно бросил дед.
— Ну, давай оставим. Только щенком его больше не называй. Щенок бы не справился.
— Защитница выискалась, — проворчал дедушка.
— Кирилл Андреевич был так обеспокоен моим состоянием, что и обследование это организовал. С его результатами ты недавно ознакомился. В общем, действовал оперативно и вполне себе профессионально.
— Не твоим состоянием он был обеспокоен, а репутацией своего заведения. Расставляй приоритеты правильно.
— Можешь считать, как тебе удобнее. В общем, он вытащил меня из кустов и донес до номера. На руках. Потому что идти сама я была не в состоянии.
— До своего номера?
— До моего, дедушка, до моего!
— Что-то слабо верится…
— Сразу прислал врача. Андрея Андреевича, — продолжила я рассказывать, проигнорировав его бурчание, — Очень обходительный доктор. Шутливый такой. Доброжелательный. Работу свою знает. Осмотрел меня. Рефлексы проверил, МРТ назначил. Сам его и провел. Прямо в «Империале». Там у них целый медицинский бокс имеется. С операционной, прикинь! Ну, или представь…