Вспомним Сольвейг. Книга вторая
Шрифт:
– Я знаю, где злодеи мою жену содержат в заключении. Прорваться в то место войсками было бы трудно, слишком много воинов можно было бы там потерять при штурме. Да и у противника будет достаточно времени, чтобы ее убить. Поэтому я решил туда пробираться одному, чтобы самому попытаться спасти Маарию. Но без тебя, Дмитрий, я вряд ли смогу это сделать, так как без зрения не смогу соответствующим образом контролировать окружающую обстановку! Ты мне своим зрением можешь помочь увидеть все опасности, ожидающие нас по дороге, и поможешь мне прорваться в логово злодеев. Так что я жду твоего решения, мальчуган!
Дмитрий оказался настолько под впечатлением рассказа князя Ивана, что прямо-таки загорелся желанием хоть завтра отправляться на спасение Великой княгини
Дмитрий давно уже покинул дворец, он отправился домой, Великий князь Иван все еще продолжал вспоминать детали их встречи и знакомства. Он мысленно связался с Николаем Ивановым, чтобы его еще раз поблагодарить за то, что он нашел ему такого замечательного друга-поводыря.
– Вот только, Николай, этот мальчишка мне кого-то напоминает. Такой хорошо знакомый мне взгляд его глаз, движения рук, но я пока не могу вспомнить, кого именно он мне напоминает?! Может быть, ты, Коля, приоткроешь тайну происхождения этого мальчугана?
– Вероятно, ты прав! Дмитрий должен тебе напоминать одного хорошо знакомого тебе человека, вернее, хорошо знакомую павлианскую женщину … Если помнишь, то я ей предлагал свое сердце и руку. Одним словом, я здорово подружился с Каарисией, теперь мы ждем, когда закончится ее контракт с павлианской армией и она станет свободной женщиной и тогда мы сможем пожениться. Всего лишь год ей остался послужить в армии. Но недавно с ней случилась беда, внезапно скончалась ее мать, у Каарисии, кроме меня, никого не оказалось, кому она могла бы доверить своего единственного сына, Диму. Он уже третий месяц живет вместе со мной. И я бы не сказал, что он такой послушный и паинька, как ты сейчас о нем говоришь. Иногда он домой возвращается с огромным синяком под глазом, но он не плачет и мне не жалуется на тех, кто его избил и синяк поставил под глазом. Мне он всегда говорит, что это его плата за самостоятельность, проявляемую им на улицах столицы.
– Хорошо, Николай, я хорошо понял, что ты мне хотел сказать про Диму и его родителей. Поверь мне, я сделаю все возможное в своих силах, чтобы не испортить вашего сына. Но знай, этот ваш мальчуган может здорово мне помочь в спасении Маарии! Сейчас ты уж меня извини, но ко мне пришел Генка Петров, с ним я должен переговорить по многим срочным вопросам.
Великий князь Иван поднялся навстречу полковнику Петрову, вошедшему в его кабинет. На середине ковровой дорожки они встретились и крепко пожали друг другу руку. Затем он предложить Геннадию пройти к чайному столику, где уже все было приготовлено для дружеского чаепития, на столике уже стояли чашки для чая и кружки для кофе, кипятильник и кофейник, молочники и все необходимое, чтобы с другом попить чая или кофе и покурить! Геннадий Петров слыл большим любителем заварки китайского черного чая, поэтому он сразу же принялся колдовать над его приготовлением. Князь Иван достал из пачки сигарету и закурил, терпеливо ожидая, когда друг закончит священнодействовать над приготовлением чая:
– Гена, – сказал он, – дня через два – три я покину Анкеру и буду отсутствовать около пары недель!
– Кого оставишь вместо себя? Ведь пара недель – это очень большой срок, многое за это время может произойти или случиться! Ты должен будешь кому-то из нас доверить свою княжескую печать и на время ему же передать свои права! Ведь на данный момент наиболее подходящей кандидатурой был бы генерал Болеро Лазаньи, но он отсутствует!
– Моим преемником на это время станешь ты, полковник Геннадий Петров! – Тихо произнес князь Иван.
Интонация, прозвучавшая в голосе Великого князя, заставила Петрова прекратить работу над приготовлением китайского чая своей мечты. Полковник повернулся лицом к Ивану, в этот момент его лицо выражало большое сомнение по поводу услышанных слов Великого князя. Геннадий несколько замедленно произнес:
– Ваня, очень надеюсь, что это не серьезно! Ну, какой я тебе правитель княжества Трех Сосен?!
– Я согласен с тобой, Гена, на данный момент ты пока еще очень плохой, неопытный правитель этого княжества! Но, насколько я тебя знаю, ты не сможешь, все время оставаться плохим правителем. Ты должен учиться, у тебя будет достаточно времени подготовиться и стать хорошим правителем нашего государства. Так что, Гена, займись-ка этой подготовкой, меня на посту Великого князя заменишь, как только я покину Анкеру. Причем имей в виду, что свою столицу я покину внезапно, без предварительного предупреждения. Уйду, надеюсь, что никто и не заметит моего ухода, и я буду отсутствовать ровно две недели. Если через две недели не вернусь, тогда беги к генералу майору Тэгу Торба и у него выясняй, в чем дело, в какую беду я попал? Так что, Гена, готовься на пару недель стать Великим князем княжества Трех Сосен!
2
Пыльная проселочная дорога проходила через виноградники. Была середина дня, было очень жарко. Местное светило находилось в зените, оно неимоверно жестко поджаривало землю и заодно всех тех малозиландцев, работавшие в полях и на виноградниках под его лучами. Из-за этой жары местные жители, они в своем далеком прошлом были кочевниками, сегодня стали лучшими виноделами империи Винту. Они все были одеты в белые, хлопчатобумажные накидке, с куфией на головах, и в одних только набедренных повязках под своими накидками и с легкими сандалиями на ногах. Так им легче было переживать эту жару.
Но сегодня было жарко даже им бывшим бедуинам кочевникам, прожившим жизнь в подобном жарком климате. Время только-только приближалось к полудню, когда в этих местах наступала сиеста. Местные малозиландцы в этот час разбредались по домам, чтобы от жары укрыться в прохладе своих патио. Обычно летом они работали по утрам или по вечерам, когда светило не было столь жарким или знойным. Правда, сиеста обычно в этих местах начиналась только в час пополудни, но уже сегодня за два часа до ее начала в полях и на виноградниках никого из работающих малозиландцев не было заметно. Они уже разбрелись по домам, чтобы подремать в прохладе внутренних двориков своих домов, рядом с водоемом, фонтаном или в тени домашней растительности. По этой причине внутренние дворики домов многих бывших кочевников собой напоминали ухоженный сад или самый настоящий виноградник. Сверху дворики от лучей светила прикрывались плотной листвой растений или винограда.
Только очень немногие местные жители в эти дневные часы покидали свои дома, отправляясь по срочным делам. Поэтому дороги в этих окрестностях в середине дня всегда пустовали, на них было трудно встретить каких-либо путников. Но по одной проселочной дороге и именно в этот час брели два путника.
Один из них был молодым парнем лет двадцати – двадцати пяти, вторым путником был подросток лет тринадцати. Иными словами, и стар, и млад, брели по пыльной проселочной дороге, никуда не спеша и никуда не торопясь, хотя солнце их сильно подогревало. Да и шли они на первый взгляд странновато, слишком уж медленно и гуськом. Впереди шел мальчишка, за ним брел парень, своей левой рукой он постоянно держался за правое плечо мальчишки. Причем он шел, переставляя свои ноги слишком уж осторожно для путника, что сказывалось на общей скорости их передвижения по дороге. Мальчишке это медленное движение не нравилось, его постоянно тянуло вперед. Он то увеличивал свой шаг или попросту рвался убежать вперед от своего слишком уд медленно идущего товарища, но рука того его постоянно сдерживала.
Черная повязка, прикрывавшая глаза более взрослого парня, во многом объяснила его осторожность при передвижении по этой дороге, он был слеп. Мальчишка же был поводырем этого слепца. Единственное, что в этой паре могло бы привлечь внимание других путников, так это было то, что и парень, и мальчишка были людьми, а не малозиландцами. Но в последние годы все больше и больше людей появлялось на Сольвейге, так что малозиландцы постепенно начинали привыкать к их постоянному присутствию на своей планете.