Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история
Шрифт:
Я мог часами размышлять о том, что влечет меня к Марии, но все равно не мог полностью разобраться в этом волшебстве. Как известно, Рональд Рейган садился за стол и писал любовные послания на десяти стр. х своей жене Нэнси, которая все это время сидела в противоположном углу комнаты. В свое время я ломал голову: «Почему он просто ей не сказал?» Но затем я понял, что сказать и написать — это далеко не одно и то же. И все большие истории любви построены на человеческих причудах.
Глава 14
«То, что нас не убивает, делает нас сильнее»
Действие «Конана-варвара» разворачивается в первобытной Европе, в вымышленную Хайборийскую эру, после потопления Атлантиды, но за многие тысячи лет до зари письменной истории. Я приехал в Мадрид в середине декабря,
Для того чтобы воплотить свое видение на экране, Милиус собрал первоклассную команду. В нее вошли такие признанные мастера своего дела, как Терри Леонард, постановщик трюков, только что поработавший в «Искателях потерянного ковчега», Рон Кобб, художник-постановщик, которому был обязан успехом фильм «Чужие», и Колин Артур, до этого работавший в музее Мадам Тюссо, взявший на себя создание человекоподобных кукол и частей тел. К моему приезду «Конан» уже превратился в самостоятельно работающее предприятие. Съемочная группа разместилась в шикарной гостинице в центральной части Мадрида, где жили большинство актеров и все руководство, однако съемки проходили по всей Испании. Две сотни рабочих трудились не покладая рук, строя декорации в огромной мастерской в двадцати пяти милях от города. Натурные съемки были запланированы в горах неподалеку от Сеговии, а также среди живописных дюн и солончаков Альмерии, провинции на побережье Средиземного моря. Марокканскому базару в административном центре провинции предстояло сыграть роль Хайборийского города, и еще мы должны были снимать сцены в древней крепости неподалеку и в других исторических местах.
Бюджет фильма в двадцать миллионов долларов, что равно нынешним ста миллионам, позволял поставить все на широкую ногу. Милиус использовал эти деньги, чтобы собрать поразительное созвездие людей и спецэффектов. Он пригласил художников, инструкторов и каскадеров из Италии, Англии и Соединенных Штатов, помимо нескольких десятков испанцев, задействованных в фильме. По сценарию требовались и актеры-животные: лошади, верблюды, козы, грифы, змеи, собаки, а также один ястреб и один леопард. В массовках участвовало больше полутора тысяч человек. Музыкальное сопровождение обеспечивали оркестр из девяноста музыкантов и хор из двадцати четырех человек, поющий на псевдолатинском языке.
Милиус фанатично требовал, чтобы вся одежда и все снаряжение в точности соответствовали эпохе. Все кожаные и текстильные вещи искусственно «старились» с помощью машины, которая таскала их за собой по грунтовым дорогам до тех пор, пока они не становились грязными и потертыми. Седла приходилось прятать под попонами и шкурами, потому что, по словам Джона, в те доисторические времена еще не было шорников, способных сшивать седла из толстой кожи. Бесконечное внимание уделялось оружию. Два меча самого Конана были выкованы на заказ по рисункам Рона Кобба и покрыты чеканными письменами на воображаемом языке. Каждый меч был изготовлен в четырех экземплярах стоимостью по десять тысяч долларов. Естественно, Джон потребовал, чтобы эти мечи и другое оружие не сверкали как новенькие, а выглядели старыми. По его словам, оружие было нужно не чтобы сиять, а чтобы убивать. К этому все и сводилось — убивать.
Весь декабрь я учил роль, помогал прорабатывать батальные сцены и знакомился с остальными членами команды «Конана».
Милиусу пришла очень неординарная мысль относительно подбора актеров: на остальные главные роли он пригласил не профессиональных актеров, а спортсменов. Роль моего закадычного друга лучника Субатая он отдал Джерри Лопесу, чемпиону-серфингисту с Гавайских островов, который снялся в главной роли самого себя в предыдущем фильме Милиуса «Большая среда». Что же касается любимой девушки Конана, воительницы Валерии, Милиус выбрал Сандаль Бергман, профессиональную танцовщицу, которую ему порекомендовал постановщик хореографии Боб Фосс. Джон верил в то, что тяготы силовых упражнений, занятий танцами или скольжения по семь часов в день по смертельно опасным волнам прибоя закаляют характер,
— Вы только посмотрите на лица тех, кто прошел через ужасные испытания, жителей Югославии или России, — говорил он. — Взгляните на их морщины, их характер написан у них на лице. Подделать такое невозможно. У этих людей есть принципы, ради которых они готовы умереть. Они сильные и крепкие, потому что всю свою жизнь им приходилось преодолевать сопротивление.
Однако даже такой фанатик, как Джон, понимал, что отсутствие у нас опыта игры перед камерой может обернуться большими проблемами. Чтобы вдохновить нас и уменьшить риск, он также пригласил и нескольких ветеранов. Джеймс Эрл Джонс как раз заканчивал выступление на Бродвее в главной роли в пьесе Этола Фьюгарда «Урок Алоиса», и он согласился сыграть роль Талсы Дума, злобного царя-чародея, который зверски убил родителей Конана, а его самого продал в рабство. Макс фон Сюдов, звезда многих фильмов Ингмара Бергмана, присоединился к нему в роли царя, жаждущего вернуть свою дочь, которая сбежала к Талсе Думу и стала жрицей культа змеи.
Одной из забот Милиуса было найти актеров крупнее меня на роль врагов Конана, чтобы на экране не казалось, будто Конан без особого труда расправится с любым противником. Тут у него были очень жесткие требования: они должны были быть выше меня ростом и обладать более мощной мускулатурой. В кругах культуристов я встречался с датчанином по имени Свен-Оле Торсен, который при росте шесть футов пять дюймов весил свыше трехсот фунтов. Кроме того, у него был черный пояс по карате. Я связался с ним от имени Милиуса и поручил подыскать еще несколько верзил. В начале декабря все они приехали в Мадрид — полдюжины здоровенных, действительно страшных на вид датчан: штангисты, метатели молота, толкатели ядра, специалисты по единоборствам. В их окружении я чувствовал себя коротышкой, что для меня было внове. Мы работали вместе, упражнялись с топорами и мечами и ездили верхом. Конечно, тут у меня была определенная фора, однако к тому времени как в январе начались съемки, датчане уже добились существенного прогресса; они внесли весомый вклад в батальные сцены.
Я испытывал восторг, глядя на все это. Как и предсказывал мой наставник по каскадерским трюкам в Лос-Анджелесе, машина кино работала на меня. Я был Конаном, и миллионы долларов тратились на то, чтобы я засиял в полную силу. Разумеется, в фильме были и другие важные герои, однако, в конечном счете, все было сфокусировано на том, чтобы представить меня настоящим воином. С таким же расчетом строились декорации. Впервые я ощущал себя звездой.
И это было совсем не то, что чувствовать себя чемпионом по культуризму. Миллионы зрителей должны были увидеть фильм, в то время как в зале на крупнейших соревнованиях собиралось не больше пяти тысяч поклонников культуризма, и телевизионная аудитория не превышала одного-двух миллионов. Теперь же все было по-настоящему большое. О «Конане» должны были написать в журналах, посвященных кино, о «Конане» должен был появиться материал в разделе «Календарь» в газете «Лос-Анджелес таймс», журналы и газеты по всему миру должны были писать о нем критические статьи, анализировать фильм — и спорить о нем, поскольку то, что замыслил Милиус, было чересчур жестоким.
В конце декабря, встретив Рождество вместе с родителями, Мария приехала ко мне в гости на несколько дней. Это дало мне возможность познакомить ее со съемочной группой и актерами, чтобы у нее не возникло мысли, будто я бесследно исчез с лица земли. Она повеселилась, увидев, что я уже собрал здесь целую группу своих друзей из мира мускулов — не только датчан, но и Франко, которому мне удалось устроить эпизодическую роль.
Я был очень рад тому, что Мария уже уехала, когда мы через неделю наконец приступили к съемкам. В первой же запланированной сцене за безоружным Конаном, только что освободившимся из рабства, гонится по каменистому плато стая волков. Он спасается от них, забираясь на скалы, где случайно натыкается на вход в гробницу, в которой хранится меч. Готовясь к этой сцене, я ежедневно по утрам работал с волками, чтобы перебороть страх. На самом деле роль волков исполняли четыре огромных немецких овчарки, однако Милиус, ни словом не предупредив меня, попросил постановщика трюков отобрать животных, в чьих жилах текла волчья кровь. На его взгляд, это должно было добавить реалистичности.