Встреча на далеком меридиане

Уилсон Митчел

– Пустяки, - не смущаясь, парировал Хэншел.
– Я поеду туда с вами. Мне интересно побывать на московской научной конференции. Я остановился в гостинице "Украина". Поедем вместе.
– Он повернулся к Анни.
– А теперь я должен проститься с вами: меня ждут в посольстве, и, раз я уже поговорил с Ником, мне пора идти. Только не забудьте вашего обещания.

Она засмеялась - между ними, несомненно, был какой-то уговор.

– Но я же вам объяснила, - сказала она, - и вряд ли я передумаю.

– О, я надеюсь, что вы смягчитесь, - сказал он весело.
– Даже такой несгибаемый человек, как наш общий друг, уже склоняется к тому, чтобы переменять свое решение, хотя,

возможно, сам он об этом не подозревает. Он нагнулся и поцеловал ей руку с изяществом, совсем не похожим на обычную американскую неуклюжесть.
– Как видите, - добродушно сказал он Нику, - мои поездки за границу меня кое-чему научили. И ведь я проделал это безупречно, не правда ли?
– спросил он Анни.

– Да, - засмеялась она.
– Никто бы не догадался, что вы калифорниец.

– Этого я и добиваюсь, - быстро сказал он, обращаясь сразу к обоим. Десять лет назад я скорее умер бы, чем поцеловал женщине руку, но время меняет все. Позвените мне. Ник!

И он отошел от них легким, упругим шагом.

– А я не знала, что вы как-то связаны с ним, - сказала Анни, помолчав.

– Я с ним не связан, - ответил он.
– Куда вы вчера исчезли? Не успел я оглянуться, как вас уже не было. Я искал вас повсюду.

– Мне пришлось уехать, - ответила она, удивленная его тоном.
– Нужно было закончить одну работу.

Но тут их снова перебили. С Ником сердечно поздоровался Яковлев, знаменитый анестезиолог, высокий, полный старик, в котором под тонкой оболочкой академической важности бурлила жизнерадостная энергия техасца.

Затем он повернулся к Анни и начал что-то быстро говорить по-русски, но тут же перешел на английский и объяснил Нику:

– Прошу прощения, но я должен рассказать моей очаровательной учительнице Анне Томасовне... миссис Робинсон, - поправился он, слегка ей поклонившись, - о моих невероятных приключениях с англичанами, которые все - совершенно невероятные люди (его "р-р-р" гремело на истинно московский лад). Как вам известно, меня иногда подводит грамматика. В Лондоне, куда я две недели назад ездил на съезд анестезиологов, я однажды забыл завести часы. И вот я остановил какого-та прохожего и спросил: "Будьте добры сказать, что есть время?" Он задумался, а потом ответил: "Вы знаете, меня самого это очень интересует. А также - что есть пространство".
– Яковлев засмеялся.
– Я убежден, что только в Англии можно из грамматической ошибки устроить философскую дискуссию.

Он дружески пожал руки им обоим, поклонился и отошел.

– По крайней мере я теперь знаю, чем вы занимаетесь.
– Сказал Ник после паузы.

Она засмеялась.

– Но я вовсе не преподаю английский язык. Он попросил меня помочь ему, потому что я хорошо знакома с его дочерью - мы с ней учились в школе. А так я собственный корреспондент маленькой канадской газеты, о которой вы даже не слыхали. Иногда я работаю с американскими и английскими делегациями, потому что здесь мало кто знает английскую стенографию. Но вообще я пишу.

Он снова перебил ее.

– Так чего же от вас хочет Хэншел?

Она улыбнулась.

– Он просто шутил. Вы давно его знаете?

– Почти двадцать лет. Я начинал работать под его руководством. С тех пор он очень изменился.

– Но ведь и вы, наверное, тоже.

– Да, - признал он, - конечно. Но все-таки - о чем шутил Хэншел?

Она хотела было ответить, но вдруг спохватилась и посмотрела на него с любопытством.

– Вы говорите так, словно в нем есть что-то зловещее. Разве он не такой, каким кажется?

– Нет, почему же. Он очень способный и интересный человек.

– Но?..

–

Без всяких "но". Послушайте, меньше всего мне хочется разговаривать сейчас о Леонарде Хэншеле.

– А о чем вам хочется разговаривать?

– Я скажу вам...
– Он произнес это, словно принимая вызов.
– И буду говорить откровенно, потому что не люблю светской болтовни и не умею быть обаятельным собеседником. Я погибаю от одиночества. Я здесь, но с тем же успехом я мог бы находиться в пустыне Гоби или посредине Бостонского парка. До сих пор я видел в Москве только несколько лабораторий, несколько конференц-залов, ресторан моей гостиницы, цирк и театр Вахтангова. Я хочу просить вас провести со мной вечер и показать мне Москву, пока я еще не уехал. А уехать мне, возможно, придется гораздо раньше, чем я думал. Мне хотелось бы побывать с вами в московском кино. Пообедать с вами в московском ресторане. Говорят, здесь есть замечательный кукольный театр. Мне хотелось бы побывать там с вами. В Москве есть кафе. Покажите мне кафе. В Москве есть парки. Погуляйте со мной в парке. В Москве есть магазины. Разрешите мне купить вам что-нибудь в магазине. Я еще не ходил по московским улицам. Походите со мной по улицам.

Она негромко засмеялась.

– Слава богу, наконец-то, - сказала она.
– Вот теперь вы заговорили так, как я ожидала. Но вы собираетесь проделать все это за один вечер?

– Постараемся уложиться в один вечер или в несколько вечеров, если я останусь. Ну, пожалуйста!

– Когда вы уезжаете?

– Может быть, через несколько дней, а может быть, через месяц.

– Ну что ж, - сказала она, помолчав, - почему бы и нет?

Он внимательно посмотрел на нее.

– Но есть и какие-то препятствия?

– Я же сказала - почему бы и нет.

– Да, - ответил он, - но вы как будто колебались. Может быть, это для вас затруднительно? Я ведь не знаю вашего здешнего статуса...

– Моего статуса?

– Видите ли, - сказал он, подыскивая слова, - мне с каждым днем становится все яснее, что я ничего не понимаю в московских порядках.

И снова, как тогда, в американском посольстве, она после минутного раздумья выбрала наиболее конкретный ответ.

– Мой здешний статус очень прост. Я - постоянно проживающая в Москве иностранка. Я - корреспондент. Мой московский паспорт возобновляется каждые шесть месяцев. Я никому не надоедаю, и мне никто не надоедает. В былые годы, конечно, это было бы совсем не так. Но теперь все гораздо проще. А кроме того, здесь еще помнят моего отца и еще благодарны ему. У меня своя квартира. Я не богата, но все, что нужно, у меня есть. Этим мой статус и исчерпывается.
– Она снова посмотрела на него.
– То есть, если вы именно это подразумевали под словом "статус". А что вы, собственно, подразумевали?

Он слегка улыбнулся.

– Если вы ставите вопрос так, то, честно говоря, я сам не знаю. Вы меня смущаете. Давайте поговорим о нашем вечере в Москве. Нельзя ли назначить его на завтра?

– Мне очень жаль, - сказала она мягко, - но только не завтра. А вот сегодня вечером я свободна.

– Сегодня?
– Он, правда, собирался работать над докладом, но мысль об этом остановила его лишь на секунду.
– Я, пожалуй, смогу освободиться, если уеду сейчас к себе в гостиницу и кое-что приготовлю к завтрашнему дню. Дайте мне полтора часа.
– Он просто встанет пораньше и закончит все утром. Ему ни за что не хотелось упускать возможность провести с нею вечер. Если даже не принимать во внимание слова корреспондентов, никто, по-видимому, не знал ничего определенного насчет его визы, и такого случая могло больше не представиться.