Встреча на подсолнуховом поле
Шрифт:
– Понимаю твои чувства, – светлая улыбка тронула губы женщины.
Послышались шаги, сопровождаемые звонким скрежетом снега под ногами, и вскоре Даша увидела направляющихся к ним Вереска и Тина. В руках последний держал несколько вытянутых податливых предметов, оказавшихся тушками пещерных кроликов, как назвал их сам юноша, и Даша с удивлением отметила на головах животных тонкие белые рожки. Вереск, заметив костер, посетовал, что они, олухи, не подумали об этом, чем дал лишний повод Мирайн поддеть их с послом. И по лицу Тина девушка отчетливо поняла, что тот уже всерьез размышляет, а не сбросить ли по-тихому Мирайн с обрыва, до чего, впрочем, не дошло, и посол
Понаблюдав немного за ними, Даша посмотрела на сверкающие в солнечном свете розово-золотым огнем склоны гор. Возле костра тепло и уютно, запах дыма смешивается с морозной свежестью снега и едва уловимым ароматом травы или мха, изредка встречающимся им на пути. Спрятав руки в широкие рукава тулупа, Даша мягко улыбнулась, думая о том, что, пожалуй, готова смотреть на мир прямо и решительно, пусть еще по-прежнему немного страшно. Однако страх может и вовсе никогда не исчезнуть, поэтому важно не отмахиваться от него, а позволить быть, но при этом все же действовать, понимая: есть вещи важнее страха. И есть люди, готовые принять ее страх, не осуждая за него.
Глава тридцать третья
Даша протяжно выдохнула и устало вытерла взмокший лоб, идти по глубокому снегу сегодня было особенно трудно, а ранее выглядевший прекрасным пейзаж за почти полтора месяца их пребывания в горах стал казаться пугающим и даже унылым. Тяжесть перехода омрачила очарование гор, и Даша давно перестала замечать их тонкую красоту, погруженная в горячее желание поскорее оказаться на равнине. Вдобавок к усталости и ноющей боли в теле, что стали ее постоянными спутниками, в последние несколько дней добавилась тревога за странное состояние Вереска, выглядевшего куда бледнее обычного и с залегшими под глазами темными пятнами. Однако сам юноша отмахивался от ее волнения, объясняя все обыкновенной усталостью и постоянным холодом.
Впрочем, Даша была готова согласиться с ним, ведь чувствовала себя измотанной не меньше. Вскоре после начала их перехода через горы удобные выступы и ущелья закончились, поэтому пришлось двигаться значительно медленнее, что порою на преодоление совсем небольшого расстояния уходил целый день. Первое время Даша еще утешала себя чудесным видом, открывшимся ей впервые в жизни, но вскоре даже величие могучих гор Мон перестало отвлекать ее от влившейся в тело тяжести, не оставлявшей конечности ни на минуту. Даже во время остановок и ночевок часто не удавалось толком отдохнуть из-за мгновенно прокрадывающейся боли, охватывающей ноги, едва девушка пыталась расслабиться.
Судя по недовольному взгляду, который Мирайн то и дело бросала в сторону по обыкновению невозмутимого Лорэнтиу, сразу становилось понятно, что и ей этот переход не доставляет ни малейшего удовольствия, и она однозначно предпочла бы совершить его по основной дороге, не рискуя каждое мгновение свалить в пропасть или быть погребенной под снежным обвалом наподобие того, который им удалось увидеть несколько дней назад. При воспоминании о том, как в кристальной тишине раздался громкий треск и с горы неподалеку от них обрушилась, точно воздушное облако, сверкающая белая волна, девушку передернуло. Выглядело это завораживающе, но, несмотря на всю кажущуюся легкость, Даша понимала, что угоди они внутрь этой волны и живыми им уже не выбраться: сомнет, как бумажных кукол.
Единственный, кто, судя по умиротворенному выражению лица и блеску в глазах, действительно наслаждался их путешествием, был Лорэнтиу. Здесь он чувствовал себя раскованно и свободно, даже на крутых обрывах, где едва ли можно было за что-то зацепиться, он передвигался легко и грациозно, подобно гибкому ирбису. Мирайн, правда, глядя на очередные кульбиты юноши, от которых у самой Даши болезненно защемляло сердце, раздраженно шипела, что тот напоминает ей горного барана и ведет себя соответствующе. Посол эти выпады игнорировал, не забывая одарить женщину самодовольной усмешкой, чем доводил ту до бешенства. Однако Даша видела, что за внешней нервозностью Мирайн скрывается тревога за судьбу молодого человека. И Лорэнтиу, вероятно, это так же понимал, словно нарочно продолжая действовать той на нервы. Их постоянные конфликты и желание поддеть друг друга с первого дня не переставали удивлять Дашу.
Вновь бросив полный тревоги взгляд на сосредоточенно глядящего себе под ноги Вереска, девушка повернулась к тянущемуся слева от них обрыву, но ощутив слабую тошноту, предпочла отвернуться в другую сторону, где раскинулось длинное плато, на которое они вышли этим утром. Было приятно вновь идти, не опасаясь куда-нибудь свалиться, хоть и было очень тяжело передвигаться по рыхлому снегу, ноги постоянно увязали, и приходилось всегда быть в напряжении, дабы не оступиться и не упасть. Лорэнтиу в шутку заметил, что назвал бы это место «Плато снежных снов» и сказал, что сегодня и, возможно, следующие пару дней идти будет вполне безопасно, а вскоре и легко. Даша и в самом деле уже отсюда видела, что вдали на склонах низких гор, окружающих плато, кое-где проглядывала ржаво-коричневая земля и темные камни.
На растительность и животных горы Мон и в самом деле оказались скудны: изредка им на пути попадались жухлые поросли низких кустиков, блеклые деревья или мелкие следы, так отчетливо видимые на нетронутом снегу. О странных существах, в созданных коими пещерах не раз останавливались на отдых путники, здесь даже и думать не имело смысла; кроме старых тоннелей не оказалось ни единого намека на их существование, и Даше даже подумалось, что Тин просто пошутил, хотя она тут же вспомнила о реакции Мирайн на его слова и все-таки решила, что не хотела бы увидеть этих созданий.
За все время им едва ли встретилось несколько мышек по пути, однако Тин объяснил это тем, что более крупные животные находятся глубже в горах, и все же те, кого посол назвал саламандрами, однажды попытались напасть на них, а Вереску удалось пристрелить одну из них. Существо оказалось в точности таким, как его описал юноша, только Даша так и не поняла, почему этих животных назвали по имени древнего Бога огня, о котором она читала в одном из томов дворцовой библиотеки, но Лорэнтиу только пожал плечами, предположив, что, возможно, когда-то они умели извергать пламя. Завязавшийся после спор о животных вернул Дашу воспоминаниями к маленькой сестре с ее лисятами, и девушка постаралась тут же прогнать нахлынувшие мысли и, смешанную с чувством вины, мучительную тревогу.
Даша старалась не вспоминать о доме, боясь разбередить еще не успокоившуюся тоску, и к тому же мысли о дворце и Лиссе невольно приводили ее к ветхому, но теплому и уютному домику в лесу, стены которого навсегда впитали запах смерти и крови, а гибель его доброго хозяина оставила горькую, омерзительную рану на сердце девушки. После случившегося под Климом, никто не упоминал Дзина, за что Даша была им признательна: слишком тяжело было думать об этом. Однако она ни на мгновение не забывала то добро и помощь, что подарил им этот удивительный человек с очень теплой улыбкой.