Встреча с чудом
Шрифт:
— Пришел!
Ася взглянула на него с восторгом. Чемизов ответил ей тем же.
— Подождите! — воскликнул Лева, все больше переполняясь радостью. Он бросился к буфетчице, принес девушкам пирожные и, захлестнутый жаждой делать людям добро, принялся горячо убеждать:
— И нечего вам обивать пороги в Москве! Знаете, куда сейчас хлынула молодежь? В Сибирь! В Забайкалье! На Дальний Восток! Там бушуют дела. Туда нужно ехать. А знаете, что это за края? У нас все Забайкалье в горах, заросших дремучей тайгой. Там бьют знаменитого баргузинского соболя, там на заре в чистейших
Сестры слушали, не спуская с него глаз. В памяти их смутно роились воспоминания о прочитанных «Угрюм-реке», «Дерсу Узала», «Даурии».
Лева долго рассказывал о родном крае и наконец привел в пользу его самый, как ему казалось, потрясающий факт:
— Да вы знаете, что Читинская область — родина Чингис-хана! — Уверенный в мощи этого доказательства, он торжествующе помолчал и, увидев в глазах сестер изумление, захохотал и даже подпрыгнул на диване. — По берегу реки Онон кочевало племя тайджутов. Ими правил отец Чингис-хана Есугей-Багатур. Темучин — так звали Чингис-хана — родился в урочище Дэлъюн-Болдок. Так и сейчас называется эта местность.
Лева дал сестрам возможность поразиться и ахнул в них новым залпом удивительных сведений:
— В наших местах жили декабристы! Это к нам ехала, елки-палки, княгиня Волконская! Это к нам, в Читу, Пушкин прислал послание: «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье». Это в Чите был написан Одоевским ответ: «Струн вещих пламенные звуки до слуха нашего дошли». А, да чего я вам буду рассказывать! — Он раскрыл небольшой чемодан, забитый книжечками в алой обложке. На одной из них он сделал надпись Славке: «Человек — хозяин своей мечты! Вперед, к морям!» Асе написал: «Мечта — сердце человека! В далекой гавани вас ждет шхуна с алыми парусами. Имя ей: «Бегущая по волнам». Буквы он писал мелкие, как просо.
— Вот вам моя книжка. В ней кое-что рассказано о наших краях.
— Вы поэт? — изумились сестры. А увидев портретик Чемизова, преисполнились к нему необыкновенным почтением. Поэты всегда представлялись им легендарными людьми.
Ася раскрыла наугад и прочитала вслух:
Сошли снега, И столько ягод Под ними было до поры, — Едва олени здесь прилягут, Бока от сока их мокры [1] .— Как хорошо, — сказала она.
1
В повести использованы стихи Н. Савостина.
— Едемте! Едемте к нам! — Лева уже сам увлекся своей затеей. — Там вы будете соседями с океаном. Владивосток, мореходное училище под боком. Два года поработаете и — к кораблям!
Вот этот довод был самым сильным. Он мгновенно сразил сестер.
— По таежным чащобам, по горам бродят сотни геологов. Пойдете с ними, увидите необыкновенный мир, а потом — вперед! — к
— Мы согласны! Мы хотим туда ехать! Правда, Ася? — спросила Славка.
— Конечно!
— Но у нас финансы поют романсы. Мы сели на мель.
Наконец-то, наконец-то Лева Чемизов мог осчастливить кого-то. Он вспомнил, как однажды мальчишкой потерял в вагоне свои деньги — пятьдесят рублей. Нужно было ехать еще три дня. Тут подошел какой-то мужчина, сунул ему в кармашек на груди сто рублей, молча потрепал его волосы и ушел. Никогда он не забудет этого родного незнакомца. Теперь пусть не забывают и его, Чемизова. А кроме того, Лева любил красивые эффекты, любил поражать.
Пять тысяч за очерки свалились на него нежданно-негаданно. И гонорар за книжку цел.
— Деньги — чепуха! — воскликнул он. — Я покупаю вам билеты!
— Дорого же... Нет, нет! — смущенно воскликнула Ася.
— Чего «нет»?! — практичная Славка толкнула ее в бок. — Мы заработаем и отдадим. Мы согласны! — торопливо сказала она Чемизову.
— Молодец! Чего там еще... Свои люди! А отдавать не надо. Выручали и меня. Это я плачу свой долг людям. А потом вы кого-нибудь также выручите. А тот — другого. Вот и будет расти и расширяться эта выручка.
Ошеломленные и обрадованные сестры не знали, что и говорить. Лева взглянул на часы, вскочил:
— Пора. Иду за билетами. Ждите здесь, курносые фантазерки.
Подходя к кассе, натыкаясь на людей, он бормотал новые строки. Стоя в очереди, записал в блокнот, будто просо рассыпал:
Как парус без ветра — обычная тряпка, Костер без огня — только сучьев охапка, А речка без русла — болотная скверна, Так мы без любви и не люди, наверно.Через час, когда поезд тронулся в моросящую осеннюю тьму, сестры, сидя в уютном купе, не могли прийти в себя, им все это казалось сном или каким-то невообразимым сумасбродством. В темноте среди леса кружились стаи паровозных искр.
Они поднялись рано. Лева Чемизов еще спал, спал и четвертый их спутник — багровый, туго надутый толстяк.
Сестры пошли умываться, остановились в коридоре. Мимо окон проносились бурые, печальные пажити. На них сыпался дождь. Над всей Россией заненастило. На пустынных берегах свинцовых озер стояли могучие, отлитые из меди дубы. Медленно падая, крутились лапчатые огненные листья клена, румянился мокрый вереск.
— Славка, ты соображаешь что-нибудь? — спросила Ася.
— А что?
— Ведь в Сибирь едем... И даже много дальше — куда-то в Забайкалье.
— Э, была не была! Руки, головы есть — не пропадем! — отчаянно воскликнула Славка.
— А вдруг это он потому, что был выпивший? А сегодня пожалеет деньги?
— Да брось ты! Неужели уж нет добрых людей? Вот так — просто добрых, и все. Без всяких задних мыслей. Он же поэт!
Когда они пришли в купе с влажными, свежими лицами, Чемизов уже завязывал галстук.