Встреча с демонами
Шрифт:
Я шептал утешительные слова, чего не делал с женщинами уже очень давно. Не задумываясь, я прошёл мимо её семьи, направляясь в ванную, опустил Лену на пол, как только мы оказались внутри, снял окровавленную одежду, осматривая ранения, которые она получила. Лена боец; даже если не сильнее в этом противостоянии, она выиграла битву. Её тело было тому доказательством. Она заблокировала память, решила выкинуть это из головы, притвориться, что никогда не было. Её эмоции были необузданными, обжигающими и разжигающими огонь в глазах. Она держала их под замком, будто это всё кошмар, и она могла проснуться в любой момент. Она дрожала, мой костюм был испорчен, когда она прислонилась ко
Самым мягким голосом, но сквозь зубы она произнесла последнее, чего я ожидал:
— Возможно, секс просто не для меня.
Я уставился на неё, наблюдая, как она ждёт моего ответа. В этой женщине была сталь, сила, о которой я и мечтать не мог. Голубые глаза смотрели в ответ, жизнь и эмоции возвращались в них, когда она смотрела на меня.
— Я же говорил, что у тебя просто ещё не было подходящего партнёра. — Я хотел быть осторожным в поддразниваниях, потому что, как только она оправится, я покажу ей, что такое правильный секс.
Убедившись, что она чиста, я вывел её из душа, накрыл полотенцем и вытер. Она знала, что я её обнимаю, знала, что она в безопасности, и что я не буду спрашивать, всё ли с ней в порядке. Ответ точно нет. Её на хер изнасиловали. Я опоздал, заставив себя остаться на вечеринке, чтобы дать ей пространство. Любому будет плохо после изнасилования, и ей не нужно задавать этот глупый вопрос. Почему люди спрашивали всё ли нормально после насилия, выше моего понимания. Та бравада, что Лена демонстрировала немного ранее, и которую заменила мёртвая тишина, что я видел в лесу, удивила, и я почувствовал прилив облегчения, от того, что Лена медленно приходила в себя после произошедшего. Большинству женщин нужны на это несколько недель, если вообще переживали это.
Я достал марлю и пластырь, а также крем, который Бейн принёс мне прошлой ночью, из ящика. Крем — фальшь, у него был приятный аромат и ничего более. Я провёл пальцами по самой страшной из ран Лены; частично закончив работу, которую начал в душе. Я не хотел исцелять её полностью, чтобы навлечь подозрения на свои способности, нужно просто снять сильную боль и предотвратить образование шрамов, как я сделал с ожогами прошлой ночью. Пусть лучше она думает, что её исцелил грёбаный крем, а не я. Я наложил на рану кусок марли и приклеил пластырь, чтобы завершить маскировку.
Сняв с себя мокрую одежду и накинув халат, я не отвёл Лену в её комнату, а привёл в свою, уложив под шёлковое одеяло, взглядом отмечая каждую рану и синяк. Она боролась. Мой свирепый маленький воин отбился от мудака, и хотя она не победила, одолела его силу. Она выжила.
Спайдер остался с телом, и мысленно со мной связался:
«Это был демон Асмодей. Дерьмо исчезло, как только мальчик умер; его тело пропахло одержимостью. Плохая новость в том, что мы не знаем, кто это был».
Демон Асмодей, должно быть, взял под контроль мальчишку несколько дней назад, овладел его телом и заявил о своих правах на него. Затем они пошли за ней, а значит, демоны пришли поиграть в Хевен-Крест. Главный вопрос — почему? Свидание Тодда и Кэссиди в доме Лены и в её постели теперь обрело смысл. Он был не просто слаб; а жалок, чтобы стать одержимым очень мерзким существом, чьими отличительными чертами были похоть и насилие.
Быть может, демоны Асмодей ответственны за пропажу молодых женщин, или её брат. Нам нужно внимательно это рассмотреть, учитывая, что этот кто-то вмешивался в мои дела. Молодых ведьм можно использовать по-разному, будь они живые, умирающие или даже недавно умершие.
Я чувствовал её эмоции, хотя
Как только я надёжно уложил её в кровать и обнял, услышал шёпот:
— Спасибо. — Она охрипла от криков о помощи, которая не подоспела вовремя.
— Спи, Лена. Я держу тебя, — ответил я, крепче прижимая её к себе, и, неосознанно прижался поцелуем к шее, где бешено колотился пульс. — Здесь тебя никто не тронет, ты в безопасности.
— Магдалена~
Я проснулась одна, растянувшись на огромной кровати, мягкой, как шёлк. Я резко открыла глаза и огляделась. Я лежала в постели Лукьяна, обнажённая и избитая после прошлой ночи. Я медленно села, натянув на себя одеяло, чтобы скрыть наготу. Мне было больно даже сидеть. Я двигалась вяло, оценивая повреждения, которые чувствовала или видела. Их было гораздо больше, чем вчера казалось. Между ног ныло. Синяки расцвели на внутренней стороне бёдер. А сняв пластырь, я увидела, что пулевое ранение превратилось в покрасневший шрам. Сторона, где Тодд порезал меня, покрылась струпьями, и кожа начала заживать. Как и после пожара, крем удивительно исцелял. Ожоги должны заживать неделями, и я знала, что Лукьян использовал непросто крем, ускоряя процесс заживления.
Я посмотрела на себя в зеркало и заметила синяки на губах и подбородке. Я не чувствовала боли, когда засыпала, без сомнения, притуплённая адреналином. Сегодня мне стало чертовски больно, и переезд потребовал огромных усилий. Я проскользнула в душ, заметив, что кто-то оставил мне смену одежды. Очень осторожно справившись с болью, я вымылась, затем быстро вытерлась полотенцем и скользнула в спортивные штаны; с узором из роз, так что, скорее всего, их принесла мама. Рубашка оказалась мешковатой, поэтому я засунула её в штаны и надела куртку на молнии, которая подходила к спортивному костюму. Затем собрала волосы в высокий конский хвост, морщась от боли из-за ран на затылке. Тодд разбил мне голову о землю, но умолял меня убить его, не дать причинить мне боль. В этом не было никакого смысла.
События до сих пор казались нереальным, будто я наблюдала, как всё происходит с кем-то другим, а не пережила. Я не готова разбираться с произошедшим, и отчётливо понимала, что я не единственная жертва. Тодд сопротивлялся чему-то, даже напав на меня. Как ни странно, я не чувствовала себя оскорблённой и не винила себя за то, что произошло. Я слышала, что так ведут себя некоторые жертвы после изнасилования.
Я вошла в кухню, игнорируя факт, что в комнате тут же стало тихо, стоило мне войти. Лукьян сидел там с человеком, который был с ним прошлой ночью, единственными, кто точно знал, что произошло. Ещё там сидела моя бабушка и семья, а также несколько старейшин из ковена, которые смотрели на меня с жалостью. Мне, нахрен, не нужна жалость.
— Магдалена, ты в порядке? — спросила мама, когда я налила кофе и повернулась, чтобы лучше их рассмотреть. Пришло время разобраться с этим, а иногда лучше хорошо атаковать, чем постоянно быть в обороне.
— Нет. Как и Тодд, и то, что случилось, ужасно, но мне нужно, чтобы вы поняли — я не единственная жертва. На меня напали, так что не спрашивайте, всё ли со мной в порядке, потому что я сама не знаю. Я почувствовала, что Тодд не хочет делать то, что делает. Кто-то контролировал его, он практически умолял меня убить его. Вот на чём нужно сосредоточиться.