Встречи во мраке (Сборник)
Шрифт:
И он с достоинством шагнул в квартиру, оставив у двери безмолвного и оцепеневшего Джуну.
Не прошло и двух минут, как Джуна ворвался в гостиную.
— Мистер Эллери! — крикнул он.— Неужели это мне?
С благоговением положив пакет на стол, он развернул бумагу и открыл крышку находившейся внутри металлической коробки, в которой лежала таинственная разноцветная коллекция фальшивых бород, мелков, кисточек, париков и других предметов аналогичного свойства.
— Тебе, чертенок,— Бросив в угол пальто и шляпу,
Эллери склонился над мальчиком. — Тебе, Джуна, потому что ты и в самом деле лучший детектив в семье Квинов. Лицо Джуны вспыхнуло от удовольствия.— Если бы не ты,— продолжал Эллери, ущипнув мальчика за щеку,— и не твой великолепный совет, разгадка убийства Доорн и Дженни так и не была бы найдена.
Джуна быстро обрел дар речи.
— Вы поймали их?
— Нет еще, но обещаю тебе, что этого уже недолго ждать... Ну, забирай свой подарок, иди отсюда и дай мне подумать. У меня еще немало дел.
Привыкший к капризам Эллери, Джуна исчез в кухне, как джинн из лампы Аладдина.
Эллери разложил на столе сверток бумаги. Это
Что-то, казалось, приводило его в недоумение. Эллери начал шагать по комнате, нахмурив влажный лоб и выкуривая одну сигарету за другой. Забытый план лежал на столе.
Джуна, крадучись, вошел в комнату. На свои черные вьющиеся волосы он напялил ярко-красный парик, а к подбородку прицепил рыжеватую бороду клинышком. Под носом свисали свирепого вида черные усы. Дополняли перевоплощение косматые серые брови, чем-то похожие на брови инспектора. На щеки были наложены румяна, а глаза окаймляли черные круги, отчего они приобрели сходство с легендарными очами Свенгали.
Мальчик стоял у стола, пытаясь привлечь внимание Эллери.
Эллери резко остановился и на его лице появилось изумление, которое вскоре сменилось серьезным, даже испуганным выражением.
— Кто вы? — спросил он слегка дрожащим голосом.— Как вы сюда попали?
Джуна захлопал глазами.
— Это я, мистер Эллери!
— Что?! — Эллери сделал шаг назад.— Убирайтесь,— хрипло прошептал он.— Вы обманываете меня... Джуна, неужели это действительно ты?
— Конечно я! — с триумфом воскликнул Джуна, срывая с лица усы и бородку.
— Отныне я всегда буду пользоваться париками.— заявил Эллери, и в его глазах засверкали искорки сме-ха.— Поди сюда, чертенок!
Усевшись в большое кресло инспектора, Эллери притянул к себе мальчика.
— Джуна,— торжественно заговорил он,— дело почти решено, кроме одного момента.
— Чепуха!
— Хотел бы я с тобой согласиться.— Эллери снова нахмурился.— Я мог уже сегодня разоблачить преступника — единственного человека, который мог совершить оба убийства... Но одна упрямая деталь...— Он говорил скорее сам с собой, чем с Джуной.— Интересно, что на задержание преступника это не повлияет ни в малейшей степени, и все же я не буду знать всего, пока не найду ответ на...— Внезапно он умолк, прищурив глаза, выпрямился и отстранил Джуну от себя.
— Черт возьми! — пробормотал он.— Я уже нашел его.
Вскочив с кресла, Эллери скрылся в спальне. Джуна быстро последовал за ним.
Сняв телефонную трубку, Эллери набрал номер.
— Это Пит Харпер?.. Пит! Слушайте внимательно... Не задавайте вопросов, только слушайте. Пит, если вы исполните мою просьбу, то я обещаю вам еще большую сенсацию, чем та, которую вы уже получили... Карандаш и бумага готовы?.. И ради вашей бессмертной души, не пророните никому ни слова об этом... Никому, слышите? Это нельзя публиковать до тех пор, пока я не разрешу... Я хочу, чтобы вы отправились в...
В это место истории о тайне голландского башмака, согласно приему, который я использовал в своем первом детективном романе, я помещаю вызов читателю, утверждая, что последний на основании имеющихся фактов в состоянии найти разгадку убийства Доорн и Дженни.
Используя строгую логику и метод дедукции, для читателя теперь не составит труда назвать убийцу Эбигейл Доорн и доктора Дженни. Хотя в действительности это не так просто. Выводы вполне естественны, но они требуют острого и непрерывного мыслительного процесса.
Помните, что знать, какой предмет вытащил автор из шкафа в приемной и что он сказал Харперу по телефону в предыдущей главе, необязательно для разгадки, хотя,
если логическое мышление у вас, достаточно развито, вы можете точно угадать первое и с меньшей определённостью второе.
Чтобы избежать обвинений в несправедливости, я напоминаю, что нашел разгадку до того, как обнаружил предмет в шкафу, и до того, как позвонил Харперу.
Эллери Квин
Часть III
Завершение расследования
«Каждый человек: проведший жизнь в погоне за преступлениями, достигнув преклонных лет, начинает проявлять различные странности... Я знаю детективов, чьи комнаты забиты смертоносным оружием или образцами отпечатков пальцев... Моя собственная слабость состояла в коллекционировании бумаг всех сортов, размеров, цветов и назначений, но так или иначе игравших какую-то роль в очередном преступлении...
Например, среди моих сокровищ есть кусочек желтого картона, благодаря которому я смог определить, что Ре-сильос, этот бразильский убийца 19 человек, направился в Гвиану. Есть здесь и окурок сигары, который привел к аресту маньяка по кличке Питер-Питер, англичанина с Мартиники... В моих архивах есть записи о делах, раскрытых с помощью таких невинных с первого взгляда бумажных предметов, как закладная, страховой полис двадцатилетней давности, ярлычок с ценой от дешевого женского пальто, маленький пакетик папиросной бумаги и интересная вещица, возможно, составляющая самую большую ценность в моей коллекции...
На вид это всего лишь попорченный водой пустой лист плотной бумаги без всяких следов карандаша, чернил или пишущей машинки. Он был такой мокрый, что нам с трудом удалось собрать волокна вместе... Но этот безобидный клочок оказался уликой, приведшей на виселицу самого опасного пирата XX века. Это была старая этикетка от виски, химический анализ которой показал, что она побывала в „соленых водах океана..."»
Глава 28
Прояснение
«Филипп Морхаус. Адвокат,
Пятница, ...Января.
Инспектору Ричарду Квину, Нью-Йорк,
87-я улица, дом № ...
С курьером.
Дорогой инспектор Квин!
Направляю вам это письмо по специальной просьбе мистера Эллери Квина, с которым я беседовал сегодня утром по телефону.
Мистер Квин сообщил мне, что он полностью осведомлен о некоторых секретах личного порядка, которые не были известны полиции до тех пор, пока он вчера не узнал о них от доктора Джона Минчена из Голландского мемориального госпиталя.
Так как тайна уже перестала быть таковой, то с моей стороны нет более никаких причин для молчания или отговорок, и я воспользовался возможностью; чтобы прояснить некоторые моменты истории Даннинг — Фуллер, еще, может быть, остающиеся непонятными.
Но прежде чем начать, я позволю себе напомнить о заверении, которое дал мне сегодня утром мистер Эллери Квин. Он сказал, что будут приняты все предосторожности, дабы тайна истинного происхождения Гульды Доорн не попала в газеты и, если можно, даже в ваши полицейские архивы.
Документы, уничтоженные согласно завещанию миссис Доорн, являлись, ио сути дела, дневником, который моя клиентка вела во время указанных событий и возобновила примерно нять лет назад.
Мистер Квин правильно догадался, что я превысил свои полномочия в понедельник, когда, вместо того чтобы уничтожить конверт, не вскрывая его, я все-таки вскрыл его и прочитал содержимое.
Я уже давно практикую как адвокат и, думаю, могу не сомневаться в том, что всегда поддерживал высокую репутацию фирмы моего отца, особенно в деле миссис Доорн, интересам которой я всегда честно служил, так как она была не только клиентом, но и другом. Если бы миссис Доорн умерла естественной смертью, то я бы никогда не злоупотребил ее доверием. Но ее убийство, а также тот факт, что я был и остаюсь женихом мисс Доорн с полного согласия ее приемной матери, являясь, таким образом, членом семейства Доорн, побудил меня вскрыть конверт и ознакомиться с его содержанием. Если бы я передал его полиции, не вскрывая, то стали бы известны персональные тайны, абсолютно не связанные с убийством. Поэтому я вскрыл конверт, действуя скорее как член семьи, чем как ее адвокат, решив про себя, что если в документах обнаружится нечто, могущее иметь отношение к преступлению, то я передам их в ваши руки.
Но когда, прочитав дневник, я узнал ужасные обстоятельства, окружавшие рождение Гульды... Инспектор, можете ли вы порицать меня за то, что я утаил информацию и уничтожил дневник? Я сделал это не ради себя — для меня этот позор ничего не значит,— но подумайте о том, каково было бы такой молодой и чистой девушке, как Гульда, узнать, что она незаконнорожденная дочь их же компаньонки.
В этой связи упомяну об одном факте, в котором можно удостовериться, обратившись к завещанию, уже готовому к утверждению. Там говорится, что Гульда Доорн наследует основную часть состояния, как законная дочь Эбигейл Доорн, без всяких оговорок, касающихся ее рождения и истинного происхождения. Следовательно, моя сдержанность относительно этой постыдной истории не могла строиться на эгоистических мотивах, каковые могли бы быть приписаны мне, если, бы наследство Гульды зависело от ее кровного родства с покойной...
Мистер Квин также был прав в своем предположении, что Эбигейл и Сара Фуллер постоянно ссорились из-за тайны рождения Гульды. В дневнике сказано, что Сара сожалела о совершенной сделке и постоянно угрожала раскрыть секрет, если девочка не вернется к ней.
С годами Эбигейл привыкла относиться к Гульде как к родной дочери, и только страх перед разоблачением мешал ей выгнать свою фанатичную и полупомешанную компаньонку.
После смерти миссис Доорн я имел конфиденциальный разговор с Сарой Фуллер и выслушал ее заверения в том, что теперь, когда Эбигейл —объект ее ненависти — мертва, а я, кому она по непонятным причинам симпатизирует, собираюсь жениться на Гульде, она не станет раскрывать секрет. Доктор Даннинг, очевидно, тоже будет держать язык за зубами из страха за свою карьеру и репутацию, которые зависят от его молчания,
Нетрудно догадаться (что и сделал мистер Эллери' Квин), что искать за последние несколько дней общества доктора Даннинга Сару Фуллер побуждала тайна происхождения Гульды. Как ни странно, она не питает к нему зла. Безумные причуды безумнбй женщины! Она вчера сказала мне, что они долго обсуждали свой дальнейший образ действий, и не без гордости заявила, что Даннинг уговорил ее позволить девушке до самой смерти считать, что она дочь миссис Доорн.
Другой важный момент, затронутый в дневнике,— участие доктора Дженни в этой истории. Как вы, по-видимому, знаете, доктор Дженни всегда был наперсником миссис Доорн, особенно с тех пор, как он стал одним из немногих, посвященных в тайну рождения Гульды. Судя по дневнику, неблаговидное поведение Даннинга не повлияло на изменение отношения к нему Дженни — последний, очевидно, был достаточно широких взглядов, чтобы простить ему содеянное им зло. Во всяком случае, Дженни часто бранил Сару за ее скандальные наклонности и намерение разрушить жизнь Гульды исключительно с целью удовлетворить свои подавленные материнские инстинкты. Странно, не так ли? Возможно, его позиция была вызвана высокой оценкой профессиональных способностей Даннинга.
Доктор Дженни был во всех отношениях другом миссис Доорн. Он оправдывал каждый ее поступок, между ними никогда не было даже намека на недовольство.
Прошу прощения за мои настойчивые просьбы о молчании. Думаю, вы понимаете, что я делаю это Не ради себя, а ради Гульды, которая значит для меня больше всего на свете.
Искренне ваш
Филипп Морхаус.
P. S. Буду вам очень признателен, если вы уничтожите это письмо, существующее в единственном экземпляре, как только прочитаете его.
Ф. М.».